ее как бы не в полтора раза и, как многие крупные мужчины, занимавшиеся боевой магией, считал себя альфа-самцом. Однако Белла оказалась куда искуснее. Быстрота, техника, воля к победе и почти звериная жажда крови. Ну, она тогда уже потихоньку сходила с ума, но к мозгоправам, разумеется, не пошла. Так ее воспитали. Блэки выше этого. Впрочем, неважно. Важно другое, когда в семьдесят девятом она все-таки забеременела, все, включая, муженька и всех старших Блэков, были уверены, что она носит ребенка Повелителя. И он, сука, не рассеивал эти идиотские подозрения, ему, по-видимому, льстило, что на него запала самая красивая женщина своего поколения. А залетела она случайно. Выпила лишнего и допустила Родольфуса до своего роскошного тела. Так-то она держала его на расстоянии. Для секса он был ей не нужен, происки либидо она отлично сублимировала в боевых стычках. А в семьдесят девятом у нее уже капитально поехала крыша, и теперь ей было мучительно больно вспоминать, что она тогда творила. Впрочем, из песни слов не выкинешь. Пытала и убивала, и руки у нее были, что называется, по локоть в крови. Вот это все и заменяло ей секс. А что касается Родольфуса, то первый год брака она регулярно исполняла свой супружеский долг, но ни фига из этого не вышло. Лестрейджи даже хотели расторгнуть брак, мотивируя это ее бесплодностью, но все дело, наверное, было в том, что она не хотела ребенка, и в особенности не хотела ребенка от своего супруга. Он вызывал у нее одно лишь чувство омерзения. И вот, когда от алкоголя и, кажется, там был еще и кокаин, у нее отключились тормоза, и она, — вот же безумие, — затащила Родольфуса в постель, все у них получилось просто замечательно. Но никто ей уже не поверил. А Повелитель… Он проводил на себе такие ритуалы и пил такие зелья, что женщины вообще перестали его интересовать. Однако ему было невыгодно выставлять себя в дурном свете, ведь для его окружения, состоявшего из настоящих по уши накачанных тестостероном самцов, фактор мужской силы все еще являлся определяющим. Вот он и не мешал распространению этих дурных слухов, но и она не возражала. Любовница Повелителя — это фигура первой величины, а она была единственной женщиной — полевым командиром!

Ну, да бог с ним с прошлым, тем более что стать матерью ей было не судьба. Вначале восьмидесятого, — она была уже на восьмом месяце беременности, — случилась стычка в Лютном, куда она заявилась инкогнито за кое-какими зельями. И надо же такому случиться, нарвалась на патруль. Авроров было всего трое, и она их положила на месте. Даже беременная она была сильнее этого молодняка. Но кто-то из свидетелей стычки сообщил об этом в Аврорат, и на нее спустили настоящих волкодавов — пару Алиса Лонгботтом и Руфус Скримджер. Алиса, увидев ее живот, предложила сдаться, но что ждало ее в ДМП? Или прибили бы втихую, вдоволь при этом наизголявшись, — кровников у нее было более, чем достаточно, — или засадили бы в Азкабан, откуда не возвращаются. Вот она и приняла бой. На этом, собственно, ее беременность и закончилась. Она была тогда в ужасном состоянии, но ушла от авроров живая. Впрочем, жизни в ней в тот раз оставалось ровно настолько, чтобы аппарировать на порог дома на площади Гримо. Вальбурга ее выходила и привела в божеский вид, но мозгами она тогда поехала капитально. В принципе, от Вальбурги она ушла окончательно свихнувшись, и все, что последовало после этого вспоминалось с трудом или не вспоминалось вовсе. Действовала так, как если бы была кадавром или големом, и фениксовцы об этом знали. Знали и воспользовались, только все пошло не по плану. Лестрейджи и Крауч должны были ворваться в имение Лонгботтомов, там бы их и повязали, но вмешался случай. Они заявились к Лонгботтомам на сутки раньше, и, хотя аврорам удалось их всех захватить, Алисе и Фрэнку это уже не помогло. А гениальный план, между прочим, принадлежал Альбусу Дамблдору. Во всяком случае, такое у нее создалось впечатление. Не тогда, позже, а в тот день ей удалось то, чего до нее не удавалось, кажется, никому и никогда. Она вырвалась. Сработал редкий артефакт, который она носила на руке как фенечку. Рыцари смеялись над ней, еще аристократка называется, а носишь на руке, как дикарка все эти плетеные браслетики из «говна и палок». Но авроры артефакт пропустили, а она с помощью него сбросила оковы, отобрала у одного из авроров палочку и устроила настоящую бойню. Освободила остальных, и аврорам пришлось вызывать подкрепление. Много подкреплений, потому что никто из них живым выходить из боя не предполагал. Первым убили, кажется, Крауча Джуниора, потом Родольфуса, а затем настал ее черед. Авада и Режущие.

О том, что Авада попала в медальон, висевший у нее на груди, она успела понять за мгновение до того, как в нее ударили сразу три режущих.

— Все! — сказал кто-то, стоявший над ней. — От Авады нет защиты.

— Проверил пульс? — спросил кто-то другой.

— Нет у нее пульса. А, если сомневаешься, посмотри ей в глаза…

Это был хитрый прием. Некая смесь йогических практик и ментальной магии. Его разработал один из ее предков, уехавший в поисках сокровищ и тайного знания в далекую Индию. Что-что, а грабить побежденных Блэки умели во все времена. Предок привез из Индии и то, и другое. Драгоценные камни, — невероятные по размеру аметисты, топазы и сапфиры, — золото и древние книги. И пару-другую магических трюков, в том числе и этот, великолепно имитирующий смерть. Сердце практически не бьется, дыхания нет, застывший взгляд… Что еще нужно, чтобы подтвердить смерть? В ее положении была только одна опасность, она могла истечь кровью. Но была ночь, и как только ее оставили в покое, Белла остановила кровотечение. Крови и так натекло достаточно, и выяснять вся ли из нее вытекла кровь, никто не стал. А на рассвете она взорвала артефакт, который ее супруг носил под кожей, но так и не успел им воспользоваться. Воспользовалась она. Рвануло так, что в комнате, куда сложили трупы, обрушился свод и начался пожар. Исчезнув из мира живых, она предполагала, как и в прошлый раз, отсидеться у Вальбурги, а потом бежать во Францию или Испанию, но Вальбурга, ставшая после смерти Ориона и исчезновения Регулуса, Хранительницей Рода Блэк, поскольку главой у них мог быть только мужчина, предложила ей другой выход. Предложение прозвучало, как ультиматум, и Белла его приняла, тем более что ничего в этот момент