– А куда же мне идти?

– Не знаю, что ты задумала, – сказал 1491625, – да мне и наплевать. Меня даже не волнует необходимость быть вежливым с тобой. Если начнешь строить планы, помни, что мой анклав выбрал меня для защиты Черис.

Гемиола не знала, что на это ответить.

– Надеюсь, я достаточно ясно выразился.

– Ты ясно выразился, – согласилась Гемиола.

– Хорошо. Иди составь инвентарную опись того, что у нас в трюме, или займись еще чем-нибудь.

Гемиола обалдело заморгала.

– Разве у вас уже нет… – А-а, понятно. 1491625 хотел, чтобы она находилась как можно дальше от Черис. – Уже иду.

– Можешь не спешить, – промигал ей вдогонку 1491625.

Гемиола поплыла в трюм. Она начала инвентаризацию, не только сверяя метки с манифестом, но и сканируя содержимое на всякий случай. Батончики келского походного рациона разных сортов и один маленький ящик консервированных солений. Несколько сменных скафандров, хотя Черис одержимо ремонтировала тот, который у нее уже был. Все скафандры были подходящего размера для Черис. Гемиола не понимала, зачем их спрятали в ящик, да к тому же запихнули под пайки.

В какой-то момент Гемиола возобновила чтение записей гекзарха. Инвентаризация была рутинной работой и требовала небольшой вычислительной мощности, поэтому она могла делать и то и другое одновременно. Кроме того, Черис и ее спутник могли быть очарованы огромным разнообразием герметиков, плотно уложенных в следующих ящиках, но Гемиола не разделяла их интереса.

Устав от исследований карликовых мотов, которые, казалось, ни к чему не приводили, Гемиола вернулась к более раннему журналу. В то время как файлы имели полные индексы, она составляла собственный, основанный не на тексте, а на рисунках. Гекзарх не считал их важными, но они выглядели привлекательнее текстов, графиков и таблиц.

Геометрические диаграммы, нарисованные в безупречной изометрической перспективе. Прекрасно прорисованные диаграммы проективной плоскости. Случайные порнографические фигуры, переплетенные друг с другом. Гемиола предположила, что некоторые из них были нарисованы по референсам с несколькими партнерами, судя по разнообразию тел и поз. Либо гекзарх просто обладал очень богатым воображением.

Показывал ли он их когда-нибудь кому-нибудь? Гемиола попыталась представить себе реакцию на такие рисунки.

Еще диаграммы. Не математические и не относящиеся к какой-либо технической дисциплине, которую Гемиола могла бы опознать. Все делилось на четыре сегмента, каждый из которых мог делиться дальше, на половинки. Нет, не всегда на четыре – иногда на три больших сегмента. Но обычно их было четыре.

Спустя семнадцать дней после вылета из Айонг-Прайм Гемиола расшифровала диаграммы. К тому времени она завершила инвентаризацию, растянув ее так сильно, как только могла, чтобы не сталкиваться с хмурым взглядом 1491625. Это произошло в середине перерыва, когда она смотрела одну из новых драм, которые сервиторы Айонга предоставили Черис. 1491625 неохотно позволил Черис найти для Гемиолы нужные серии.

Именно песенно-танцевальный номер в кульминации восьмого эпизода дал Гемиоле ключ к разгадке, хотя поначалу она этого не поняла. Черис номер понравился. Гемиоле – нет.

– А почему? – задумчиво спросила Черис. – Он же милый.

Гемиола огорченно замигала в ответ красно-оранжевыми огоньками.

– Цвета не согласованы друг с другом! И некоторые танцоры массовки движутся не синхронно, даже принимая во внимание человеческие рефлексы.

– Ну да, – сказала Черис. – В этом часть очарования. Разве ты не знала? Именно эта драма попала в список цензоров за изображение еретиков в дружественном свете. Ее не просто подвергли цензуре. Слушание дошло до Верховного суда Рахал, до рахалского гекзарха.

По крайней мере, притворяться заинтересованной было легче с человеческой аудиторией, чем с сервиторской. Огни 1491625 в ультрафиолетовом свете мигнули с мягким, циничным весельем, но он оставил свои наблюдения при себе.

– Нет, это не та часть, которая должна заставить задуматься, – сказала Черис. – Гекзарх приняла решение в пользу драмы. Потому что она тоже ее смотрела. Не знаю, понравилось ей или нет. Я мало о ней знала. Но гекзархи поссорились из-за нее, и, в конце концов, гекзарх Рахал уступила остальным. Однако некоторые сервиторы узнали, что драму собираются уничтожить, и тайком вывезли ее. К тому времени, как до кого-то дошло, что случилось, она была повсюду. Гекзархам пришлось притвориться, что таково было их намерение с самого начала. Никто так и не догадался, что в этом замешаны сервиторы.

– Так вот откуда у тебя взялась эта идея, – сказал 1491625, сидевший за штурвалом.

– Что за идея? – против собственной воли поинтересовалась Гемиола.

Черис хрустнула костяшками пальцев. Ее глаза были старше, чем должны были быть, и внезапно потемнели от усталости.

– Как разрушить мой дом и убить мой народ.

– Ты имеешь в виду мвеннин?

Ее голос стал отрешенным.

– Да, мвеннин. Народ Джедао давно потерян. Хафн завоевали его родной мир пару веков назад.

У Гемиолы не нашлось конструктивного ответа на этот вопрос, и она вновь обратила свое внимание на ужасный песенно-танцевальный номер. Точнее, она вернулась назад и пересмотрела все танцевальные номера в предыдущих семи эпизодах, на всякий случай. Но мнение о них лишь стало более критичным.

Затем она вернулась к тому номеру, который понравился Черис. И в этот самый момент поняла, что гекзарх изобразил на полях своих записей: танцы.

В каком-то смысле это было логично. Гемиола воспроизвела некоторые из своих воспоминаний о визитах гекзарха. Он обладал безупречным чувством равновесия и всегда делал выверенные шаги. Он танцевал не ради того, чтобы просто скоротать время. Он серьезно изучал это искусство. Где он ему научился?

«Кто же ты?» – задалась вопросом Гемиола.

Гекзарх и Джедао танцевали вместе в одной из комнат Тефоса. Гемиола вспомнила, как она и два других сервитора каждый день меняли украшения на радость гекзарху. В основном бумажные фонарики с нарисованными на них черно-серебряными мотыльками. Даже сейчас она не понимала значения фонарей. Как заботливо гекзарх повторял танцевальные движения вместе с Джедао, шепотом подсказывал правильные па, когда тот запинался…

– У меня личный вопрос, – обратилась Гемиола к Черис.

Черис склонилась над субдисплеем, читая бюджетную сводку по исследованиям.

– Говори, – сказала она, не глядя на змееформу.

– Когда бы Джедао ни навещал Тефос, – сказала та, не зная более тактичного способа сформулировать вопрос, – он всегда был неуклюж. Но сейчас…

– Все не так?

– Да.

– Куджен любил помещать Джедао в неуклюжие тела, – просто сказала Черис. – С его стороны это была довольно простая модификация. Психохирургия – не единственный вид медицинского вмешательства, в котором он разбирается. Ему нравилось напоминать Джедао о том, что тот потерял.