Нет, не видно тех следочков – узеньких,миниатюрных, на тоненьком каблучке, – которые она ищет так старательно.Или их засыпало снегом, или их уже затоптали, или их просто не было, потому чтоведь не женское это дело – затыкать грязными тряпками раковины и открывать наполную катушку воду, чтобы затопить ресторан, расположенный на первом этаже.

А разве стрелять из пистолета по движущейсямишени в зале этого ресторана – дело женское?

Тоже нет. Однако почему Алена вообще решила,что ее опасная, пугающая спасительница (да простится писательнице Дмитриевойсия невразумительная катахреза!) имеет отношение к нынешнему происшествию в«Барбарисе»?

Неведомо почему. Неведомо, однако почему-тоона готова поклясться, что так оно и есть.

Поклясться-то она готова, да вот беда – неперед кем!

Алена подняла лицо к небу, с которого вновьначал сеяться снег.

Вот странность какая: почему, когда идет снег,небо не черное, а особенного, не то белесого, не то мутно-оранжевого оттенка?

Не худо бы сбыться мечте этой смелой...

Но с неба по-прежнему падает белый,

Белый, белейший,Нежный, нежнейший,

Снежный, снежнейший

Снег.

– Скажите, – выбравшись из-под арки,Алена подошла к мачо, который был все еще не в силах поверить в отставку, апотому топтался около двери ресторана, не осмеливаясь, впрочем, войти. –Вы тут машин не видели?

– Видел, как не видеть, – отозвался онугрюмо. – Полно было машин.

– А «БМВ» с тремя восьмерками в номере тут нестоял?

– Такого не наблюдалось, – сообщилохранник. – Минут двадцать вон там, около поворота, простояла «Ауди» не точерная, не то синяя, но номера я не приметил.

«Ауди»? Снова «Ауди»?

Забавно... Впрочем, мало ли «Ауди» на свете? Ичто в том, что она «минут двадцать простояла» именно около поворота под арку?Это могло значить бесконечно много – и ничего.

– А шофером там был кто – мужчина или женщина?

– Да я внутрь не заглядывал, – пожалплечами охранник.

Да, пожалуй, Валера правильно сделал, чторасторг с ними, этими мачами, договор на охрану ресторана!

Не тратя больше времени на пыжа, Аленаперебежала дорогу и ткнулась в дверь магазинчика «Горячая еда».

Заперто! Вот те на... Но тут же Аленаразглядела листок бумаги с надписью: «Открыто! Звоните!», приклеенный подкнопкой звонка, и нажала на него.

Шансов на то, что Равиль работает и сегодня,не было почти никаких, однако дверь открыл именно он.

– Привет, – проговорила Алена, не верясвоим глазам. – Вы что, с утра до вечера тут? Без перерывов и выходных?

– Ну, практически да, – отозвался Равиль,щуря утомленные глаза. – Когда не в институте, то здесь. Это ж моего отцамагазин. А отец болеет сейчас. Кому ж работать, как не мне? А вы что тутделаете? Романчик привезли, да? Как здорово!

Эх ты, про обещание-то свое писательницаначисто забыла!

– Романчик за мной, – быстро сказалаона. – Я здесь неожиданно оказалась. А вы сегодня ничего подозрительногооколо «Барбариса» не видели?

Увы, нынче сверхценный свидетель ничегополезного не наблюдал. Ни «Ауди», ни какой-либо другой машины он не заметил.Подозрительные личности в поле его зрения не появлялись.

– Ладно, спасибо, – уныло сказала Алена,поняв наконец, что на сей раз ей не повезло. – Только скажите, Равиль, акем Костя Катков работает в «Том свете»?

Узкие глаза Равиля стали круглыми.

– А Костя Катков вам зачем?!

– Нужен, – исчерпывающе ответила Алена.

– Для сюжета? – таинственно прошепталРавиль. – Для нового детектива?

Да здравствуют поклонники творчествадам-детективщиц!

– Точно! Вы угадали, – скромно кивнулаодна из них.

– Нет, Костя вам не подойдет, –авторитетно заявил Равиль. – Он бывший актер, а значит, пьяница, у насподсобником был, но пил не просыхая, это раз, а во-вторых, он наврал. Ни вкакой «Тот свет» он не перешел, а уехал к родственникам в деревню. А вот вкакую – не скажу. Потому что не знаю.

Да, вздохнула Алена, облом, и не простой, аОблом Обломович. И вдруг она сообразила, что не задала Равилю самый главныйвопрос:

– Скажите, Равиль, а правда, что Костя Катковпохож на Алена Делона?

Равиль даже покачнулся.

– Кто? – ахнул он. – Костик наДелона похож? Ну, тогда я – Рутгер Хауэр, копия! Костик такой простенький, чтона него два раза подряд ни одна девушка не взглянет. Нет, это не Делон!

Конечно, это был не Делон. Это снова был облом– вернее, уже полный и окончательный Облом Обломович Обломов.

* * *

Прекрасная погода. Тихий, тихий снежок,влажный, мягкий воздух, ни ветерка. Тепло – не ниже двух-трех градусов. Онстоял на Откосе над Чкаловской лестницей, глядя во мглу, в которую уходилиступени. Где-то там, в этой мгле, лежала Волга. Он вспомнил ее тихий,медлительный ход, этот мягкий перелив шелковых серебристых волн... До чегохочется сейчас спуститься по ступенькам в эту мглу, которая напоминает туман,сгустившийся над его жизнью, – хочется спуститься по ступенькам, дойти доводы, коснуться ее ладонью...

Ну да, зима ведь. Река скрыта под снегом ильдом.

Он поднял лицо, подставил его осторожнымкасаниям снежинок, зажмурился, чуть улыбаясь, когда снежинки легким холодкомобжигали горячие, утомленные веки. Как хорошо, какое счастье – вот такая зима.Нет свистящего, режущего ветра, мороза нет, который дерет лицо наждаком.Конечно, и здесь, бывает, заморозит, запуржит, оледенит, ошеломит ветром так,что в комок сожмешься, света белого не взвидишь, но почему-то долгие годы онвспоминал именно такую зиму в этом старом городе: тихая, влажная ночная мгла, вкоторой тонет Волга, и нежные, прохладные прикосновения снежинок к зажмуреннымвекам.