С «мачой»-охранником сделался столбняк.Изрядно онемела даже и Алена, которая вообще-то была хорошо знакома сразличными лексическими пластами (хоть оные пласты и пылились в глубинах еепамяти преимущественно без употребления), но от пижонистого Валерия Андреевичатакой виртуозности владения словом она не ожидала. Уже было сказано, чтогосподин Журавлев напоминал ей не то итальянского мафиози, не то испанскогогранда. Сейчас это однозначно был мафиози... и следующим своим поступком онэтот образ еще более упрочил.

Валерий Андреевич скинул на руки оторопевшейЖанне свою элегантную курточку, поддернул тугие джинсы над изящными замшевымиполусапожками и легким прыжком вскочил на выступ стены. Потом, тесно, словнолюбимую девушку, обхватив одну из кариатид (Алена почему-то вспомнила, чторусские строители называли их «аннушками»), поддерживающих карниз второгоэтажа, и опираясь на неподатливые «аннушкины» груди, взобрался ей на голову, аоттуда – на самый карниз и осторожно, бочком, двинулся по нему, прильнув всемтелом к стене и с каждым шагом приближаясь к окошку, забитому фанерой.

– Валерочка! – рыдающим голосом закричалаЖанна, от страха утыкаясь лицом в куртку мужа, которую прижимала к себе. –А как же твоя спина?!

Учитывая, что год назад Валерий Андреевичперенес серьезную операцию на позвоночнике, вопрос Жанны был весьма актуален.Гораздо более, чем тот, который задал Валерию Андреевичу очухавшийся охранник.

– Это я – пыж на яйцах?! – заорал онвозмущенно. – Это я-то?!

– Жаннуль, не волнуйся, спина отлично, –спокойно ответил Валерий Андреевич на первый вопрос, ударом кулака вышибаяфанерку из фрамуги. – Ты, ты и есть! – ответил он и на второй вопросохраннику, отрывая фанерку и распахивая окно – к счастью, оно открывалосьвовнутрь.

– Да вы не волнуйтесь так, – сказалаАлена охраннику. – Пыж – это птичка такая, он когда яйца высиживает,ужасно перышки растопыривает, нахохливается и раздувается. Ничего особенного.

– Совершенно верно, – отозвался ВалерийАндреевич, забираясь на подоконник и легко соскакивая внутрь.

Послышался странный хлюпающий звук.

Жанна оторвалась от куртки мужа и вскинулаголову.

– Валера! – вскрикнула она истерически.

– Все в порядке! – послышалсяприглушенный голос из-за окна, а потом еще пущее хлюпанье.

Алена схватила Жанну за руку с одной стороны,пыж-мачо вцепился в нее с другой. Так, бездыханным трио, они стояли несколькотомительных минут, прислушиваясь к этим странным звукам, как вдруг из окнавысунулся Валерий Андреевич и помахал рукой.

– Жаннуль, я спускаюсь, – сообщил он ивскочил на подоконник. Вниз он вернулся с такой же замечательной легкостью, какзабирался наверх, и скоро стоял в свежевыпавшем сугробе, обнимая жену.

– Все, – сказал Валерий Андреевич. –Потоп остановлен. Оставшаяся вода стечет, и все будет отличненько. Дверь я,правда, не открыл, смысла не было к двери по колено в воде прорываться.Допрыгал до туалета и краны закрутил.

– Какие краны? – хором спросили Алена иЖанна.

– Да самые обыкновенные, – пожал плечамиВалерий Андреевич. – Водопроводные. Оба крана в умывальниках былиотвернуты на полную катушку, а сами раковины тряпками забиты.

– Какими тряпками?!

– Мокрыми, – усмехнулся Валерий Андреевич. –Мокрыми и грязными. В подробности я не вдавался, особо в тряпки не вглядывался.Гадость какая, бр-р!

Он передернулся и поднял ногу.

– Прощайте, ботиночки! – печальнопробормотал Валерий Андреевич, глядя на то, что еще четверть часа назад было самымиэлегантными на свете замшевыми черными полусапожками.

– Валера, ты был прав! – воскликнулаЖанна. – Это рука конкурентов. Краны открутить... вот сволочи, а?! Надомилицию вызвать.

– Не надо, – сказал ВалерийАндреевич. – Тогда меня за скалолазание без страховки к уголовнойответственности привлекут, это точно.

– Да, мужик, – сказал мачо с нескрываемымуважением. – Ты крут, ничего не скажешь!

– Это точно, – без ложной скромностисогласился Валерий Андреевич, приглаживая волосы и бородку. – Я крут, и поэтомуя расторгаю договор с вашей фирмой, как не оправдавшей мое доверие. Можетесчитать себя свободным, товарищ мачо. Кроме того, я пришлю вашему директорусчет за мою испорченную обувь.

Он величаво кивнул оторопевшему охраннику ипошел ко входу в полузатопленный «Барбарис».

«Нет, – подумала Алена. – Немафиози. Все-таки испанский гранд!»

– Валера, надень куртку! – побежала замужем Жанна. – У тебя ноги мокрые, давай я съезжу домой за другимиботинками!

Алена не пошла с нею в «Барбарис». Не хотелосьснова входить в разоренный зал, где она совсем недавно испытала столько жуткихэмоций. Кроме того, там мокро, грязно, а здесь, на улице, все покрыто белым,чистым, невинным, только что выпавшим снегом. Красота невероятная!

«Быть может, и вы размышляли об этом,

Не лучше ли снег, обладающий цветом? —

вспомнила Алена любимое стихотворение своегодетства.

Или лиловый,

Или бордовый,

Или зеленый,

Или же

Беж.

Она неторопливо обошла здание и заглянула подарку. Маленький дворик был вроде бы пуст, однако Алена все-таки досталамобильник и включила дисплей. Еще раз оглядела все углы. И в самом деле –пусто. На сей раз тут нет никаких машин. Вон там, вдали, черный ход в«Барбарис». А справа от арки металлическая лестница, ведущая на второй, эта – вфирму-диверсантку.

Какой бы красивой была бы зима бы!

И были б не белыми снежные бабы —

Или лиловыми,

Или бордовыми,

Или зелеными,

Или же

Беж, —

пробормотала Алена, наклоняясь и светямобильником себе под ноги.

Какое месиво следов! Как интереснорассматривать их! Вот сорок последний рубчатый след боевых ботинок мачо,разжалованного в пыжа. Вот размазанные следы бот одиозного слесаря. Ещекакие-то мужские башмаки – узконосые, щегольские. Видимо, это отпечаткисапожков Валерия Андреевича.

Алена наклонилась ближе к земле.