– Главное, честно трудиться, вы же не воруете,приносите людям радость.

Мадлен схватила меня за руку.

– А ты прикольный! Жена есть?

– Да, да, – быстро закивал я, – и вообще, уменя со здоровьем нелады, женщины уже не волнуют. Лучше вернемся к«Милосердию». Увы, сто тысяч вам никто не даст. Такие суммы хозяйка нежертвует, и потом, она помогает лишь тем, кто нуждается отчаянно, достиг, таксказать, крайней степени нищеты. Штаб-квартира благотворительной организацииразмещается в Москве, туда приходят письма. Я же выезжаю на место и изучаюобстановку. Хозяйка не терпит обмана, а люди порой врут, желая получить задаромсолидную сумму денег. Вот сейчас мне велено проверить состояние дел… э-э… ИриныЛеонидовны, проживающей по Египетской улице, в доме восемь. Она сообщила, будтоумирает с голоду, имеет сына-инвалида. У хозяйки просто слезы текли во времячтения письма. Но я увидел сейчас очень хороший особняк. Обычно я хожу пососедям и добываю информацию. Но, думаю, вы можете мне много рассказать об этойособе, естественно, я заплачу.

Глаза Мадлен заблестели.

– Не верьте, она богатая, только на что живет, не знаю.Ладно, давайте по порядку. Записывать будете?

Я выложил на стол диктофон.

– Вас не смутит сей аппарат?

– Пусть будет, – хмыкнула Мадлен. – Скажуправду, брехать не стану, я честная, коли платишь – работаю для тебя.

Египетская улица всегда была населена русскими. В свое времятут был военный городок и в домах проживали семьи офицеров. Потом, послеперестройки, наши войска почти в полном составе покинули Чехию. Мадлен незнает, остались ли еще где-либо российские военные, но в Гжеве их давно нет.Когда началась прокладка автобана, в их бывших домах поселились сугубо мирныелюди, выходцы из бывших советских республик, нанявшиеся в Чехию в качествестроителей дороги. Жилищные условия оставляли желать лучшего: квартирынеудобные, с маленькими кухнями, в которых почему-то не было окон. К тому жестроителей впихнули в коммуналки, дав на семью с двумя детьми по однойкомнатушке.

– Чего орете? – сердился местныйуправляющий. – Небось у себя дома в бараках кантуетесь, в сортир на дворбегаете, а тут вам и кухня, и санузел, и паркет. В тесноте, да не в обиде, нена всю жизнь приехали, на пару лет всего, потом отвалите отсюда с деньгами,купите хоромы.

Ну и куда было несчастным деваться? Пришлось селиться там,где велят. В результате украинцы и молдаване, которых тут звали «русские»,оказались в одинаковых условиях. Те, кто приехал вместе с родней, получили кучухлопот. Детей не брали в чешскую школу, жены сидели без работы и от скукиссорились друг с другом. Масла в огонь подлил владелец местных злачных мест. ВГжеве он держал казино, стрип-бар и нелегальный публичный дом, замаскированныйпод центр нетрадиционной медицины. На работу к себе брал все тех же «русских».Мадлен, чей отец работал асфальтоукладчиком, а мать просто просиживала утелика, сначала приехала к родным погостить, а потом осталась и устроиласьстриптизершей. Хозяин «точек разврата» легко обходил закон и добывал для своихдевочек визы, дающие право работать. Получала девушка намного больше отца,вызывая зависть родственников, что, однако, совершенно не мешало им брать уМадлен деньги. Но она была единственной, кто принадлежал, так сказать, к двумлагерям, «строительному» и «развлекательному», остальное население Египетскойулицы делилось на две неравные части. Большую составляли строители, меньшуюпутаны и другие деятели «шоу-бизнеса». Причем, работяги ненавидели проституток,«труд» которых оплачивался не в пример лучше, чем их собственный. Иногда наЕгипетской даже вспыхивали драки, и вообще, для описания страстей, которые туткипели, не хватает Шекспира.

Но жила на Египетской женщина, которая никогда не принималаучастия ни в каких скандалах и сварах – Ирина Леонидовна Вондрачкова. Когдапервые рабочие явились в Гжев, Вондрачкова уже здесь обитала, причем, всобственном доме. Как она оказалась в военном городке, никто из вновьпоявившихся не знал. А вот почему не уехала на родину, было понятно. УВондрачковой имелся сын, Боря, который страдал детским церебральным параличом.Он с большим трудом передвигался, почти не владел руками и походил на идиота.Разговаривать Боря практически не умел, соображал с огромным трудом.

А на окраине Гжева в двух шагах от Египетской улицынаходится специализированное учреждение, куда из многих стран Европы привозяттаких людей, как Боря. Конечно, полностью излечить несчастных от последствийпаралича нельзя, но облегчить их жизнь можно. В этой клинике добилисьпотрясающих результатов. Вот Ирина Леонидовна поэтому и жила в Гжеве. Утром онаотвозила Борю на лечение, вечером забирала домой. Остальное время сидела взапертом доме, стараясь лишний раз не высовывать носа на улицу.

Каких только небылиц не рассказывали про Вондрачкову местныекумушки. Одни утверждали, что она жена генерала, который ухитрился во времявывода войск из Гжева украсть безумное количество оружия и продать в одну изафриканских стран. Отсюда, мол, у Ирины Леонидовны хороший дом и средства набезбедное существование. Другие с пеной у рта отстаивали другую версию. Нет,Ирина вышла замуж за чеха, поэтому имеет фамилию Вондрачкова, и родила от негодебила. Чех богат, он не захотел растить такого сына, как Боря, развелся сИриной, купил ей дом и дает денег, чтобы она не качала права.

В общем, много всяких глупостей мололи досужие языки, однобыло понятно всем: Ирина Леонидовна нормально обеспечена. Она не слишкомбогата, судя по ее скромной одежде, но денег ей на еду и оплату клиникихватает.

Ирина Леонидовна не общалась ни с кем из окружающих, онавежливо здоровалась со всеми, но и только. К ней никто не ходил в гости,изредка в ворота дома вкатывался черный автомобиль с тонированными окнами. Ктосидел внутри, мужчина или женщина, не было видно. Одни предполагали, что Иринунавещает генерал, другие – что чех привез очередную мзду, но правды не зналникто. Совершенно случайно она открылась Мадлен несколько месяцев назад.

В тот день девушке на редкость не повезло. Обычно онавыходит к шесту четыре раза за ночь, постоянно меняя наряды, но вот обувь у нееодна и та же. Мало кто знает, что босоножки стриптизерки, совершенно открытые,на высоком каблуке и толстой платформе, стоят очень и очень дорого. Обувь длядевушки, вертящейся вокруг шеста, самое главное дело. С платьем проще: онодолжно блестеть, переливаться в свете прожекторов и легко сниматься. А воттуфли! Их невозможно купить в обычном магазине, приходится обращаться вспециализированные точки, а иногда даже шить на заказ. Это очень дорогоеудовольствие, поэтому у девушек при обилии сценических нарядов редко имеетсябольше двух пар обуви.

Вот и Мадлен обзавелась только ярко-красными босоножками.Товарки предупреждали ее: