– Не жадничай, прикупи смену, а то, неровен час,сломаешь каблук и останешься с носом.

Но Мадлен лишь отмахивалась.

Очевидно, кто-то из других стриптизерок сильно позавидовалМадлен, потому что она зацепилась перед выходом на сцену за какую-то железку иизуродовала свои босоножки.

Часы показывали три утра, оставалось отработать всегоничего, но ведь босиком у шеста не спляшешь. Хозяин наорал на Мадлен и выгналее вон со словами:

– Чтоб завтра явилась в новых туфлях, а за сегодняденег не получишь. Нет работы, нет и зарплаты.

Мадлен, шмыгая носом, потащилась домой. Обычно ее, еще нескопившую на собственную машину, подбрасывает до дома одна из танцовщиц, носейчас пришлось топать пешком. Впрочем, идти было недалеко, и девушка шла,мучительно ломая голову, где раздобыть к завтрашнему вечеру босоножки.

Дойдя до здания, где она жила вместе с родичами, Мадленувидела свет в окне и поняла, что отец не спит, а курит на кухне. Меньше всегоей хотелось в тот момент делиться своей бедой с папенькой. Сочувствия от негоне дождешься, а упреков типа: «У тебя обе ноги левые, оттого и лишилась обуви»– наслушаешься сполна.

Поэтому Мадлен решила подождать, пока папенька, накурившись,отправится в койку. Она прислонилась к забору, которым был обнесен домВондрачковой, и следила за отцом в окне.

Вдруг с другой стороны улицы метнулась серая тень. Довольновысокая девушка, появившаяся неизвестно откуда, подошла к калитке ИриныЛеонидовны и нажала на звонок.

Днем, когда вокруг полно самых разных звуков, Мадлен ни зачто бы не услышала последующего разговора, но ночью дети спят, крикливые бабыугомонились, мужики успокоились, не ревут моторы автомобилей, тишина стоитполная.

– Кто там? – спросила Ирина Леонидовна.

– Я, – прозвучало в ответ.

– Не поняла.

– Откройте, пожалуйста.

– Представьтесь.

– Я от Иржи.

– Да? А почему он сам не приехал?

– Грипп подхватил, лежит с температурой.

– Ничего не знаю, – решительно сказала ИринаЛеонидовна, – ступайте прочь. Ночь на дворе, добрые люди по гостям не шляются.

Девушка коротко выругалась, снова позвонила и сказалахозяйке:

– Я привезла деньги.

– Не понимаю, о чем идет речь.

– О господи! Да откройте же!

– Сейчас полицию вызову, – пригрозила ИринаЛеонидовна.

Девица снова матюкнулась, достала мобильный, потыкала вкнопки и сердито осведомилась:

– Иржи? Спишь себе спокойно, а я тут по Египетскойпрыгаю. Позвони своей дуре и вели меня впустить.

Окно в квартире Мадлен давно погасло, папенька улегся вкровать, но стриптизерка не собиралась уходить. Она с интересом ждалапродолжения беседы. Мадлен просто сгорала от любопытства. Ну кто это навещаетИрину Леонидовну по ночам?

Внезапно калитка распахнулась.

– Сразу бы сказали, что вы Лена, его жена! –сердито воскликнула Ирина Леонидовна.

– Я пыталась, – буркнула та, – да вы ислушать не захотели.

– А сами бы вы как отреагировали, окажись на моемместе?! – не осталась в долгу Вондрачкова. – Явились ни свет ни заря!Почему пешком? Где Иржи?

– Объяснила же, – сердито ответила гостья, –муж болен, а деньги вам нужно отдать сегодня.

– Вчера, – поправила ее Ирина Леонидовна.

– Да, конечно, но моя машина сломалась на шоссе,пришлось ждать эвакуатор, тащиться в мастерскую, затем на перекладныхдобираться в Гжев. Мне очень хотелось вернуться домой, в Ковальск, а не перетьк вам, но ведь я же приехала! И сумму всю привезла.

– Уговор дороже денег, – насупилась ИринаЛеонидовна, – давайте.

– Что?

– Непонятно? Деньги.

– Здесь?

– А где?

– Хоть во двор впустите, кругом люди.

– Все спят, – хмыкнула Ирина Леонидовна, –тут ложатся с петухами, гоните баксы, и дело с концом.

– Офигеть можно. – Лена пожала плечами и досталаиз сумочки конверт. – Держите.

Воцарилось молчание, потом Вондрачкова сказала:

– Все верно, только вот эти сто долларов обменяйте.

– С какой стати?

– Купюра совсем потертая, и потом, я предупреждалаИржи, чтобы он не посылал мне доллары старого образца.

– У меня нет больше денег!

– Ладно, в следующем месяце подвезете.

– Вы меня не впустите?

– С какой стати?

– Ночь на улице.

– И что?

– Ну… мне бы до утра посидеть, хотя бы до семи.

– У меня не гостиница.

– Я на кухне устроюсь, в уголке, – настаивалаЛена.

– У меня больной в доме, он пугается посторонних.

– Ваш сын небось спит.

Раздался стук калитки. Лена разразилась тирадой, в которойне было ни одного цензурного слова, потом опять позвонила по мобильнику.

– Иржи? Твоя так называемая мать вообщеобнаглела! – злобно заверещала она. – Не пустила меня до утраподождать, оставила на улице! Ну ваще, на всю голову больная. Ладно, пойдутакси ловить, только, похоже, тут хуже, чем в Ковальске, весь город прям вымер.Ну ваще, ну ты меня и послал!

Сунув мобильный в карман, Лена нервно закурила, но не успелазатянуться, как тихонько пропищал сотовый.

– Ну! – резко сказала Лена. – Я не сержусь ипонимаю, что никому, кроме меня, такое не сделать. Просто не нравится стоятьодной ночью, без машины в незнакомом городе, вот и все. Да никого я не боюсь,от любого отобьюсь, мне просто не по душе, что так называемая твоя матьпозволяет себе такое. Ты платишь ей нехилую сумму, хотя бы за это она моглабыть повежливее со мной. Я бы никогда не вытурила человека в ночь. Да, понимаю,некуда деваться. Ладно, я пошла на вокзал, авось там буфет работает. Хорошо,хорошо, уже успокоилась, хотя она редкостная падла. Впрочем, если Ирина тебемать, то мне она свекровь, а когда родственники мужа хорошо относились кневестке? Ну все, а то батарейка сядет.