Я вхожу в школу на перемене перед шестым уроком. В коридорах полно учеников, которые уже слышали о Дестани и Джие. Я вижу это по тому, как виновато они таращатся на меня.

Под их взглядами я прохожу к своему шкафчику. И там я обнаруживаю его, прислонившегося спиной к дверце, в голубых джинсах, простой белой футболке, с цепью на шее и сережками-гвоздиками в ушах. Я замедляю шаг. В последний раз я видела его прошлой ночью у своего дома, прямо перед тем как прочла его список причин, почему он прочитал мой дневник.

Он отходит от моего шкафчика, когда я подхожу. Я открываю дверцу, и он говорит:

– Я даже не знаю, что сейчас тебе сказать. – Он снова прислоняется к соседнему шкафчику, заполняя мое личное пространство своим ростом, теплом и запахом.

Я пробегаю пальцами по учебникам. Не могу вспомнить, какой из них мне нужен и какой вообще у меня сейчас урок.

– Ты рассказала своим родителям о Колумбийском университете, съездила навестить Хэтти, разобралась с теми, кто тебя шантажировал. Я так тобой горжусь.

У меня на губах появляется улыбка. Мне сложно ее скрыть, потому что я по-прежнему полна любви, проведя время с мамой и Алорой. И тем не менее я скрываю ее, потому что он не заслужил видеть, как я улыбаюсь.

Он умолкает, видя мрачное выражение моего лица. Я наконец вспоминаю, что следующим уроком у нас биология, и беру соответствующий учебник.

– Я возьму! – Он пытается забрать его у меня из рук, бросая на меня нежный взгляд.

– Я могу сама донести свои учебники, – говорю я, отводя руку с учебником. Я обхожу его и направляюсь к кабинету миссис Йейтс.

Он идет следом.

– Я не знаю, прочитала ты мою записку или нет…

– Прочитала, – говорю я, останавливаясь посреди коридора.

Он тоже замирает с удивленным видом.

– Это всё замечательно, – говорю я с каменным лицом, – и теперь я знаю, почему ты прочитал мой дневник. Тем не менее это не отменяет того факта, что ты его прочитал, и не облегчает ситуацию.

– Я знаю.

Он смотрит на меня так, словно хочет сказать что-то еще, но я его перебиваю.

– Я по-прежнему не знаю, кто ты. – Я смеюсь. – Я по-прежнему не знаю, было ли хоть что-то по-настоящему из того, что происходило между нами, из того, что ты говорил мне.

Он выставляет перед собой руки.

– Между нами всё было по-настоящему.

– Это невозможно. С учетом того, что всё это время ты играл с чит-кодами, – я киваю. – Это твои слова. Не мои.

Он отводит взгляд от меня и сдвигает брови.

– Ты права. И поэтому я хочу дать тебе это, – он достает из кармана свернутую бумажку.

Я усмехаюсь.

– Еще одна? А она о чем? О всех тех случаях, когда ты врал мне?

Он грустно смотрит мне в глаза.

– По правде говоря, да, – он кладет бумажку на мой учебник по биологии и уходит.

Я смотрю ему вслед с грузом на сердце, но он не оборачивается. Мне ненавистна сама мысль о борьбе с ним, но я не могу избавиться от тошноты, подкатывающей к горлу от того, что он сделал.

Сев за парту в кабинете миссис Йейтс, я раскрываю лист.

Все те разы, когда я предавал твое доверие

1. Когда я прочитал твой дневник.

2. Когда сказал тебе, что не читал дальше первой страницы.

3. Когда сказал тебе, что, кажется, оставил его в автобусе. Я запаниковал. Я точно знал, что он был у меня на первом уроке, но потом словно испарился. Я надеялся, что найду его чуть позже и верну тебе.

4. Когда сказал тебе, что мне плевать на тебя и на твое будущее, – это была ложь.

5. Когда мы ехали к Одену и я сказал, что ты мне не настолько нравишься. Ты определенно мне нравилась.

6. Когда я пригласил Ливви поехать вместе с нами в Хьюстон, я сделал это по большей части потому, что знал, что ты чувствуешь вину за кампанию травли. Я решил, это будет для тебя хорошей возможностью отпустить… и я надеялся, что вы двое подружитесь. Особенно с учетом того, что всю ее жизнь ей говорили, что она недостаточно темнокожая, чтобы вести себя так, как она ведет, – как темнокожая. Я думал, что это вас как-то свяжет.

7. How You Gonna Act Like That и моя любимая песня. Я не врал.

8. Когда я добавил Мэтта в список подозреваемых, я сделал это только потому, что ревновал из-за того, как сильно он тебе нравился. К сожалению, я никак не мог выбросить из головы все те сексуальные фантазии, что ты о нем написала.

9. Но я не врал тебе о том, что ты храпишь во сне. Ты храпишь. И очень громко.

10. Я не врал тебе о том, что случилось со мной в бесплатной школе, как и о том, что было на вечеринке у бассейна Деррика.

11. Я не врал, когда сказал, что ты моя первая девушка, как и о том, почему у меня их никогда раньше не было.

12. Тем не менее у нас с Имани есть отец, технически. Но я отказываюсь когда-либо снова говорить с этим человеком. Я буду рад рассказать тебе почему.

Когда я выхожу из кабинета, он стоит у стены напротив, поджидая меня. Это меня удивляет, ведь я отшила его всего пятьдесят минут назад. Я думала, он прекратит свои попытки.

Я говорю:

– А как насчет того, что ты типа угадал мой любимый цвет? Разве ты узнал его не из дневника? – Я стою, прислонившись к противоположной стене. Ребята проходят между нами, направляясь в кабинет или из него. И я вижу, что он хочет подойти ко мне поближе, но не подходит.

– Я смог бы угадать твой любимый цвет уже с того дня у тебя на заднем дворе, когда был там первый раз. – Он вытягивает шею из-за особенно большой группы учеников, входящих в кабинет миссис Йейтс. – Твой дневник подтвердил это, но я уже знал, что твой любимый цвет – светло-голубой.

– Так. – Я опускаю глаза и сую руки в карманы. – И ты взял Оливию с нами в Хьюстон, так как решил, что это позволит мне избавиться от чувства вины?

Он потирает шею, избегая моего взгляда.

– Я думал, ты сможешь извиниться и больше не будешь чувствовать себя виноватой.

– Это было вмешательством в дела, которые тебя не касались. – Я хмурю брови и скрещиваю руки на груди.

Он смотрит мне в глаза.

– Прости меня. Это было не мое дело.

Я прохожу мимо него.

– Да, черт побери.

Он, ничего не говоря, идет следом. Я знаю, он хочет, чтобы я спросила его об отце, но я не готова потакать ему и его намерениям – как будто эти его списки могут между нами всё исправить.

Мы молча идем в кабинет мистера Грина и садимся рядом с Оденом, который окидывает нас пристальным взглядом. Он видит, что напряжение снизилось, но и не исчезло совсем.