Вдруг кто-то опускается по другую сторону от моей парты. Я поворачиваюсь и вижу Мэтта, присевшего на корточки рядом с моим стулом. Я напрягаюсь, потому что чувствую, как напрягся Картер.

– Привет, – говорит Мэтт, – слышал о тебе и Дестани. Почему ты не сказала мне?

Я прикусываю губу.

– Я не хотела тебя в это втягивать. И не хотела опускать в твоих глазах Дестани.

– Куиннли, мне не может нравится девушка с расистскими взглядами. Зря ты не рассказала мне, что с тобой случилось. Я помог бы.

Я улыбаюсь.

– Я знаю, что помог бы. Спасибо.

Мэтт несколько секунд смотрит на Картера позади меня, а потом встает.

– Я рад, что Джию исключили. Дестани…

– Она получила то, что заслужила, – говорю я. – Я довольна результатом.

Он задумчиво смотрит на меня, потом снова бросает взгляд на Картера, треплет меня по плечу и уходит.

Во время урока мы с Картером участвуем в планировании проекта. Оден с радостью принимает нашу помощь. После урока мы с Картером остаемся на тест. Оден уже сдал его утром.

Мы сдаем свои листочки, а потом Картер молча провожает меня до машины. Это молчание уже начинает казаться мне комфортным. Он открывает заднюю дверь моей машины. Я закидываю туда свои вещи. Потом открывает водительскую дверь, но я не сажусь.

Я смотрю на него, склонив голову набок.

– Почему? – спрашиваю я.

Он поднимает брови, застигнутый врасплох.

– Почему ты не разговариваешь со своим отцом?

Он смотрит на меня с едва заметной улыбкой. Потом лезет в карман и достает еще один сложенный тетрадный лист. Я удивленно улыбаюсь, качая головой. Он издает смешок, когда я забираю у него бумажку и сажусь в машину. Я смотрю, как он идет к автобусной остановке, а потом раскрываю листок.

Причины, почему я больше никогда не заговорю со своим отцом, – от самых важных к наименее значимым

1. Из-за него я пропустил похороны бабушки.

2. Я узнал, что она умерла, из Фейсбука.

3. Он не сказал мне, что она умерла, потому что затаил на меня обиду.

4. Взрослый человек затаил обиду на меня, своего шестнадцатилетнего сына, потому что я, предположительно, не поблагодарил его за все те прекрасные вещи, что он мне купил.

5. Он согласился на сделку с моей матерью, чтобы платить за мое обучение вместо алиментов, зная, что, если бы он платил алименты, мы жили бы гораздо лучше.

6. Он считает, что может купить мою любовь.

7. Он думает, что раз он покупает мне дизайнерскую одежду, можно считать, типа, он рядом.

8. Он думает, что, раз он платит за мое обучение, можно считать, типа, он участвует в моем воспитании.

9. Он думает, что раз меня назвали в честь него, я, без сомнения, крайне заинтересован в участии в его семейном бизнесе.

10. Он позволил моей матери назвать меня в честь него, зная, что его не будет рядом в качестве Картера Беннетта-старшего. По моему мнению, мое имя не имеет к нему никакого отношения.

Так Картер Беннетт – это Картер Беннетт-младший?

Вплоть до этого момента я не понимала его так, как сейчас. Его любовь к Имани и отказ позволить ей вырасти без фигуры отца, как пришлось ему самому. Клянусь, если бы мой отец дал мне пропустить похороны Хэтти, я его убила бы. Я не могу даже представить эту боль – пропустить ее похороны. Не попрощаться. Мое сердце так болит за него.

Оден сидит за столом Оливии, листая фотографии, что она сняла на участке Хэтти вчера. Мы с ней сидим на ее кровати, крася ногти на ногах Имани. Картер играет с друзьями в баскетбол, а Имани отказалась сидеть рядом с площадкой, так что теперь она здесь, и мы красим ей ногти в розовый и фиолетовый.

– А на руках я хочу голубые, как у тебя, – говорит она, потирая своим крошечным пальчиком мой большой палец.

– Будут любые, какие захочешь, – отвечает Ливви. – Ты видела ее оценки? Пятерки по всем предметам! – Ливви щекочет живот Имани. – Она такая умница!

– Как здорово, – улыбаюсь я, – жаль, что у меня не такие.

– У тебя плохие оценки? – удивленно спрашивает Имани.

– Не такие хорошие, как у тебя.

– У Картера всегда хорошие оценки, – говорит она, с жалостью глядя на меня. – Может, ему с тобой позаниматься?

Я улыбаюсь, заканчивая красить ее ногти в фиолетовый.

– Может.

– Ливви, иди посмотри, – машет ей Оден.

Она отставляет розовый лак и побегает к компьютеру. Открывая голубой лак для рук Имани, я наблюдаю, как Ливви кладет руку Одену на плечо.

– Оди, это невероятно круто, – она смотрит на него. – Ты такой классный фоторедактор.

Он пожимает плечами.

– Только потому, что ты классно снимаешь.

Я отвожу взгляд, улыбаясь, но Ливви вдруг зовет меня:

– Куинн, иди глянь.

Она забирает у меня из рук голубой лак, и мы меняемся местами. Я встаю возле стула Одена и смотрю на потрясающую фотографию, где я качаюсь на шине над местом для купания. Я в нижнем белье, мое тело со всеми его изгибами открытое взгляду. Волосы распущены и развеваются на ветру, рот приоткрыт в улыбке, одна рука на веревке, другая отведена в сторону. Я выгляжу свободнее свободной, такой же счастливой, как когда-то была с Хэтти.

И то, как Оден ее отретушировал: моя темная кожа выделяется на фоне зеленых деревьев и голубой воды. Я не сливаюсь с фоном – я выдаюсь вперед.

У меня перехватывает дыхание от того, как я выгляжу.

– Ты будешь вон на той стене, – Оливия указывает на пустую стену за ее кроватью. Я смотрю на гобелен с ее мамой и представляю такой же со мной.

– Вы двое – отличная команда, – говорю я, с трудом отрывая взгляд от фото.

– Точно. Правда ведь? – Ливви улыбается Одену.

Я забираю у нее лак для ногтей, снова уступая ей место рядом с ним, и заканчиваю маникюр Имани. Раздается стук в дверь, и, прежде чем кто-либо успевает ответить, в комнату входит Картер.

– Картер, Картер, Картер! – Имани вскакивает и бежит к нему. – Посмотри на мои ногти! Королева сделала мне маникюр!

«Королева». Я улыбаюсь и беззвучно смеюсь.

Он охает, беря ее руки в свои.

– Как красиво, Имани.

– Голубые, как у нее.

Он смотрит на меня и улыбается.

– Ага. Они великолепны, – он бросает взгляд на сидящих рядышком Ливви и Одена, потом смотрит на меня. – Ты готова, Имани?

– Подожди, только соберу свои вещи, – хнычет она, бегая по комнате и поднимая всё ладошками – так, чтобы не смазать лак на ногтях.