слова», из-за чего другие дети нередко смеялись над ним. Как-то раз все братья и сёстры помогали Стуре учиться ездить на велосипеде, но так увлеклись, что забыли показать, как тормозить. Стуре налетел на стену, упал и сильно ударился. Все страшно перепугались. По словам Торвальда, эта история была типичным примером того, как дети совершенно «не осознавали особенностей и ограничений, связанных с его опорно-двигательной системой».

Торвальд также заговаривает о водительских правах: Стуре получил их поздно, да и экзамен сдал не с первого раза. Сам Торвальд никогда не видел брата за рулём и не понимал, как тот мог добраться до всех этих мест, где произошли убийства, в которых он признался. Стуре абсолютно точно не сумел бы доехать туда сам.

Дальше всё продолжается в том же духе: все родственники Стуре Бергваля говорят, что были на допросе, и их истории создают картину, прямо противоположную той, что складывается на терапевтических сеансах в Сэтерской клинике. Кто-то, наверное, скажет, что такое единодушие свидетельствует лишь об одном: Томас Квик представил ложный образ своего детства, беспричинно обвинив родителей в серьёзных преступлениях.

Но куда делись материалы допросов братьев и сестёр Бергваля?

Их не зарегистрировали в полицейском управлении Сундсваля и, по всей видимости, скрыли от широкой общественности, утаив всю эту информацию от СМИ, юристов и судей, которые вынесли Томасу Квику обвинительный приговор.

Насколько я могу судить по документам, показания родственников Стуре Бергваля вообще никак не оценивали. И, как я понимаю, их не читал никто, кроме тех, кто проводил допрос: Сеппо Пенттинена и Кристера ван дер Кваста.

Пропавший час

В воскресенье 9 июля 1995 года в аэропорту Йелливаре приземлился десятиместный частный самолёт музыкального коллектива Vikingarna, однако вместо солиста группы Кристера Шёгрена и его соратников на борту находились Томас Квик, Биргитта Столе, четыре врача и несколько полицейских.

Переночевав в психиатрическом отделении Йелливарской больницы, компания на машине «Тойота Хайс» выехала на трассу Е 45 и направилась в сторону Порьюса.

«Эксперт по вопросам памяти» Свен-Оке Кристиансон оказывал сильное влияние на ход расследования, и следственный эксперимент не стал исключением. Квик всячески поддерживал новые идеи, и перед самым поворотом к озеру Квик потребовал сначала заехать в Порьюс и развернуться, поскольку именно так они и поступили с Йонни Фаребринком. Всё должно быть в точности как в день убийства 12 июля 1984 года.

На часах было 14.15, когда белая «Тойота» свернула к заповеднику Стура-Шёфаллет и озеру Аппояуре. Панические атаки Квика учащаются, он признаётся, что узнаёт эти края. Машина останавливается, потому что его тошнит. Он лишь стонет:

«Это не может быть правдой, это не может быть правдой».

Небольшую дорожку к озеру невозможно не заметить: полиция всё перекрыла и везде стоят сотрудники отделений. «По прибытии Квику необходимо принять “Ксанор”», — отмечает в протоколе Пенттинен.

Квик вылезает из машины. На нём синяя бейсболка, зелёная кофта, чёрные джинсы и кроссовки. Вместе с Сеппо Пенттиненом они осматривают окрестности, пока криминалисты заканчивают подготовку к следственному эксперименту.

Квик не единожды неправильно называл местоположение машины и палатки — равно как и менял местами находившихся в палатке супругов. Но сейчас на озере всё выглядело в точности так, как в день убийства. Полиция даже специально заказала палатку из Голландии и отыскала зелёный автомобиль середины 1970-х, похожий на тот, что был у жертв преступления.

Всё это полностью соответствовало так называемым «когнитивным методам допроса», о которых говорил Свен-Оке Кристиансон. Точные детали в обстановке должны были помочь воспоминаниям Квика пробудиться. По совету Кристиансона Пенттинен задаёт подозреваемому определённые вопросы: «Вы помните чувства, которые испытывали в тот момент? Что вы слышите? Какие запахи чувствуете?» Подобные вопросы должны были помочь Квику вернуться к травмирующим событиям.

«Закройте глаза, попытайтесь мысленно перенестись назад во времени, в 1984 год», — начинает Пенттинен.

Опытные следователи Туре Нессен и Ян Ульссон едва сдерживаются, наблюдая за этим представлением. Позже Ульссон рассказал мне:

«Вообще-то подозреваемый сам должен расставить всё так, как помнит. Здесь же было наоборот: предметы расположили в точности как в день преступления, полицейские легли так, как лежали жертвы. Квика просто пригласили к «”накрытому столу”. Следственным экспериментом здесь и не пахло».

Яна Ульссона раздражали попытки Кристиансона всем руководить:

«С серьёзным лицом Кристиансон твёрдым шагом ходил туда-сюда. Он пользовался своими невероятными полномочиями. “Уйдите, вас не должно быть видно”, — говорил он мне и другим полицейским. Нас просто отодвинули, так что мы не слышали почти ничего из разговора Квика и Сеппо».

Вот появляется помощник, изображающий Йонни Фаребринка. Убийцы перешёптываются и крадутся к маленькой коричневой палатке с ножами в руках. Подобравшись поближе, Квик яростно набрасывается на ту сторону палатки, что выходит к озеру. Он наносит несколько ударов и передаёт орудие преступления «Фаребринку», который пытается проткнуть ткань уже двумя ножами. Квик забирает свой нож и врывается внутрь.

Лежащие на земле Хан Эльвебру и Анна Викстрём начинают кричать:

— Нет! Нет! Нет!

Квик рычит и хрюкает, ведь теперь он регрессировал и превратился в убийцу Эллингтона. Он остервенело выбрасывает из палатки колышки-стойки. Анна Викстрём по-прежнему кричит, а Пенттинен со стороны наблюдает за происходящим. В эту минуту подбегают Биргитта Столе и санитары, готовые схватить Квика, если возникнет необходимость.

— Хватит! Прекратите! — кричит Квику Пенттинен.

В палатке Квик немного успокаивается, хотя и продолжает издавать монотонное гортанное рычание. Запись прерывается, когда часы показывают 16.09.

Начинается новый эксперимент. Томас Квик кажется собранным и целеустремлённым. Вместе с «Фаребринком» они подкрадываются к палатке, и Квик комментирует происходящее.

— Вот так мы крадёмся, смотрим, всё ли тихо. И вот где-то здесь ты идёшь вперёд и откидываешь ткань в центре и сзади.

«Йонни Фаребринк» ослабляет крепления и поднимает тент палатки. Это крайне важный момент: несколько ударов прошли только через внутренний, но не через внешний слой.

Следственный эксперимент похож скорее на длинный диалог Квика и Пенттинена, где последний то напоминает Квику о его показаниях на допросах, то что-то поясняет, то что-то предлагает.

Около тридцати свидетелей наблюдают, как Квик убедительно воспроизводит совершённое двенадцать лет назад хладнокровное двойное убийство. Спустя полгода отредактированная запись этого действа потрясёт и представителей суда Йелливаре. Сеппо Пенттинен прокомментировал это видео: «Во время следственного эксперимента возникли технические неполадки. Запись прерывается на минуту».

Его утверждение не совсем верно: камера снова включается в 17.14. Что происходит в течение часа, который исчез из записи? Это может пояснить Ян Ульссон:

«Томас Квик и Сеппо Пенттинен отошли и начали беседовать друг с другом. Потом нам сказали, что необходимо привести в порядок