В своих записях Биргитта Столе поясняет механизмы, управляющие различными личностями Стуре, и способы их выражения:

«В процессе терапии напрямую проявилось сложное расщепление личности, характерное для его расстройства. Данное расщепление можно сравнить с расстройством множественной личности, поскольку Томас называет обе личности разными именами и наделяет их разными чертами характера.

Преображение очевидно даже постороннему человеку, поскольку у Томаса меняются поведение и голос. С психологической точки зрения, эти разделённые личности проявляются как способ побороть возникшее в раннем возрасте сильное отчаяние и тревогу. Благодаря тому, что эти внутренние образы обретают форму и выходят за пределы его сознания, на терапевтических сеансах становится возможным увидеть и понять смысл и контекст, в котором Томас интернализировал и диссоциировал этот пугающий опыт.

Полученные в раннем возрасте психологические травмы из-за сексуальных домогательств и насилия, а также сильная эмоциональная депривация сформировали личность Томаса и способствовали развитию у него психического отклонения. Наша задача — создать целостную картину его жизни и преодолеть возникшие на раннем этапе развития и бессознательно отвергнутые чувство страха и ощущение никчёмности.

В ходе регрессии пациент соприкасается с событиями из раннего детства, и становится понятно, каким образом эти события были пережиты и во что они трансформировались, когда он стал врослым. Пытаясь справиться с собственным прежним страхом, он старался вселить подобный страх в других мальчиков, позже убивая их. Подобное поведение временно снижает уровень тревожности и дарит ему ощущение сохранения иллюзии жизни. Во время нашей работы картинки из прошлого проступают всё отчётливее, и ему удаётся плотнее соприкоснуться с реальностью, которую его подсознание ранее отвергало».

Время от времени сотрудники клиники оставляют в журналах записи о том, что Квик хочет умереть: то он пытается перерезать себе горло бутылкой, то плачет, то отказывается от еды, то «живёт под одеялом», то бьётся о стены, то пробует отрезать себе правую ногу. Ему постоянно дают препараты, но в целом его поведение выглядит очень странно.

Биргитта Столе называет всё это «интенсивной терапевтической переработкой переживаний» и продолжает:

«Ясность относительно понимания собственной истории жизни привела к большей стабилизации пациента и его активности — это можно считать саморазвитием. Оно выражается разными способами. По большей части Томас находится в состоянии терапевтической работы над собой, он исследует глубины своего подсознания».

Спустя несколько дней «саморазвитие» Квика выражается в его отказе от еды и воды. Он переживает «приступ паники от того, что кто-то может его увидеть». Выходя из своей комнаты, он полностью одевается, натягивает закрывающую лицо шапку и перчатки.

Когда мы со Стуре обсуждаем те дни, он вспоминает, прежде всего, какой счастливой становилась его терапевт, когда в нём пробуждалась новая личность. Он достаёт вырезку из газеты «Дагенс Дагбладет»: её он получил от Биргитты Столе, которая хотела, чтобы он мог лучше понять, что с ним происходит. В статье рассказывается о расстройстве множественной личности и в частности об американке Труди Чейз, которая после восьми лет терапии смогла различить в себе девяносто две идентичности. Также в статье упоминается то, что «альтернативные идентичности», живущие в теле одного и того же человека, могут говорить на разных языках, которыми их «хозяин» не владеет.

Несмотря на многолетние терапевтические сеансы, у Томаса Квика пока проявились только две личности — Эллингтон и Нана. И Стуре решил использовать то, что узнал из статьи, в своих собственных целях. Через двенадцать дней после того как Столе дала ему заметку, Квик гордо заявил ей, что обнаружил в себе ещё одну личность. Её звали «Клифф», и ночью этот образ написал на компьютере Стуре письмо — да ещё и на английском языке! В общем-то, «Клифф» говорил только по-английски — в отличие от Томаса Квика, который якобы не был способен сказать на этом языке ни слова. Клифф писал:

«Привет, боец!

Это не сон!

Я взглянул на тебя — и вот вижу маленького плачущего ребёнка — о, мне это нравится!

Я рад, что ты называешь его Тони… Ты не можешь вспомнить его настоящего имени, потому что ты — уставший уродливый гомик!

Как ты???

Я неплохо, ведь мне нравится чувствовать, что тебе придёт конец!»

Биргитта Столе не может нарадоваться. Теперь у неё ещё больше материала для работы, анализа и построения теорий. Позже она напишет в рукописи неизданной книги:

«Стуре сменил личность. Он в коридоре отделения. Говорит по-английски, заявляет, что его зовут Клифф. Он в кататоническом ступоре, лицо такое бледное, что похоже на восковое. Отворачивает голову от персонала, говорит: “Он боится (Стуре). Не смотрите”. Затем интересуется Эллингтоном, говорит: “Клифф сильный. Он — Стуре — слабый”. Персонал даёт лекарства, и он возвращается в реальность. Клифф — это тень Наны».

Злобный вопль

По возвращении со следственного эксперимента на озере Аппояуре Томас Квик обнаружил, что ему пришло письмо из Норвегии.

Криминальный журналист Свейн-Арне Хавик написал серию статей о Квике, которая недавно вышла в самой крупной газете Норвегии — «Верденс Ганг». Журналист просил об интервью.

Квик тут же набрал номер Хавика и предложил дать интервью за вознаграждение в двадцать тысяч крон. Но прежде Хавик должен был отправить ему все материалы.

Статьи в «Верденс Ганг» не были шедеврами журналистики. И всё же, как мы уже знаем, именно они сыграют не последнюю роль в полицейском расследовании. Ни одна другая публикация не имела столь весомого результата, как эти.

Но до норвежского расследования оставалось ещё ждать и ждать: на дворе стоял июль 1995 года, и всех интересовало лишь убийство на озере. О полученных статьях Квик никому не рассказал, припрятав их на будущее.

1 августа 1995 года филателист из Южной Швеции пролистывал старый номер газеты почтовой службы «Нюхетс-Постен» для собирателей марок. В статье об аукционе марок в Мальмё 1990 года были представлены фотографии участников, среди которых оказался лысеющий мужчина в очках. Он был подозрительно похож на «серийного убийцу Томаса Квика». Вместо того чтобы связаться с полицией, филателист позвонил в газету «Экспрессен» — вероятно, потому, что газетчики, в отличие от полиции, были готовы платить за интересную информацию. Его связали с экспертом по делу Квика Пелле Тагессоном.

Тагессон приехал к филателисту и согласился с ним: на странице газеты определённо красовался портрет Томаса Квика.

«Не случалось ли какого-нибудь убийства в Сконе [32], которое можно было бы связать с Томасом Квиком?» — задался вопросом Тагессон. Больше всего подходило убийство Хелен.

20 марта 1989 года одиннадцатилетняя Хелен Нильссон пообедала, надела розовую курточку и пообещала отцу вернуться не