Я пожал плечами, намазал себе бутерброд. Положил сверхукусок сыра и кусок колбасы.

— Может, приказать подать суп? — сказал Дитриш. — Или мяса.

— Ничего, хватит.

— Я подумал, что тебе еще взять с собой. Вот веревка. —Дитриш кивнул на стол между нами. — Она, конечно, не такая тонкая и удобная,как у Людей-над-людьми. Но тоже крепкая. Еще охотничий нож.

Я засмеялся:

— С ножами у меня вечно проблемы. Мне одна женщина,функционал, все время дарила скованные ею ножи.

— Кузнец-функционал?

— Нет, таможенник. А работа кузнеца — у нее хобби. Наверное,хочет доказать, что она и сама по себе многое умеет. Так вот она мне ножидарит, а я их теряю. Ни разу не пригодились.

— Да хоть и этот потеряй, — легко согласился Дитриш. —Только нельзя в горы идти без ножа. Еще спички…

— У меня есть.

— Пригодятся. Карта. Я ночью рисовал. Она не точная,конечно, но ориентироваться поможет. Свечи. Мазь лечебная, очень хорошая. Еслиупадешь, ударишься… только на открытую рану ее нельзя мазать, жечь будет. Наборотмычек. Мы однажды вора поймали, взгрели как следует, а все его приспособленияотобрали…

Я засмеялся.

— Дитриш… Аль, я же не умею работать отмычками. Я не вор. Даи вряд ли там механические замки. Скорее что-то электронное.

— Ну, мало ли… они не тяжелые. И вот еще.

Я хотел снова засмеяться. Но посмотрел на Дитриша — и нестал.

— Хороший зонтик, — сказал я.

— Глупо в горы идти с зонтиком, — смущенно сказал Дитриш. —Я понимаю. Но вначале будет довольно ровная дорога. Чего зря мокнуть? А потомвыбросишь его, чтобы не мешал.

Нас никто не провожал, когда мы вышли из усадьбы. Наверное,Дитриш так велел. Дождь немного перестал, капало что-то с неба, но мелкойредкой моросью.

— Здесь старая дорога, — говорил Дитриш, пока мы шли мимоапельсиновых садов. — Тут еще собирают урожай. А вот за тот поворот уже никтоне ходит. Деревья стоят одичалые, плодов мало… да и не собирают их.

— Почему? Если башню никто и не видит?

— Истории про железного человека. Да и земли здесь так…тяжелые земли. Каменистые.

Мы дошли до обросшего травой и кустами валуна, скатившегосякогда-то с гор. Едва заметный проселок огибал валун и дальше действительностановился совсем нехоженным.

— Тут я тебя оставлю, — сказал Дитриш.

Мы остановились.

— Спасибо тебе, — сказал я искренне. — Спасибо. Мне оченьповезло, что я решил к тебе зайти.

— Тебе удачи, Кирилл. Жаль, что ты из другого мира.

Вот так бывает — чуть-чуть познакомишься с человеком и вдругпонимаешь, что мог бы с ним подружиться. Что он стал бы тебе другом, можетбыть, самым лучшим. Но жизнь разводит в разные стороны, и только в детскихкнижках друзья наперекор всему остаются друзьями.

— Хочется верить, что я и впрямь мог быть твоим предком, —сказал я. — Не зря же мы немного похожи.

— Я не против. Героев в нашем роду не было, все большеупертые труженики. — Дитриш неловко улыбнулся.

— А это куда важнее.

— Береги себя. — Дитриш крепко пожал мне руку, повернулся ипошел назад.

Он все-таки был прирожденный лидер. Потому что лидер — этоне тот, кто «впереди на лихом коне». Это тот, кто направит каждого в нужнуюсторону. И сумеет вовремя остановиться сам.

Я постоял немного, нелепо сжимая над собой большой пестрыйзонтик. Но Дитриш шел не оглядываясь, с каждым шагом все быстрее и быстрее.

И я тоже пошел вперед.

Каждый должен делать то, что он должен. Каждый долженвозделывать свой сад. И не моя вина, что в моем саду гудят свинцовые шмели.

Зонтик на самом деле помогал мне довольно долго. Один раздождь зарядил сильнее, и я встал под дерево, прикрывшись еще и зонтом. Когдаливень ослабел, опять превратился в морось, двинулся дальше. Потом склон сталкруче, цепкий кустарник цеплялся за ноги, и я понял, что зонт окончательнопревратился в обузу.

Я остановился. Как раз подул ветер, вырывая зонт из рук. Яподбросил его вверх, в растертую в воздухе водяную пыль. Зонтик закрутило ипонесло, будто огромную черно-белую бабочку.

Лети. Пролети над усадьбой Аля Дитриша, спланируй с горы натихий город, найди девочку из библиотеки, выскочившую на улицу без зонта, иопустись ей в руки. Пусть она по какой-нибудь метке узнает, чей это зонт, ивыберет день заехать в усадьбу на горе, отдать его хозяину.

Я улыбнулся. Надо же… какая романтика в голове.

Похоже, мне сегодня придется жарко.

Дальше я шел не оглядываясь и не забивая ничем голову.Карабкался, шел по каким-то тропкам, проложенным то ли зверями, то ли стекавшейс горы водой. К моей радости, дождь окончательно перестал. Может быть, потому,что я уже шел среди севших на склон облаков, в густом сером тумане. Было тихо,звуки глохли вокруг, даже скатившийся из-под ноги камень умчался вниз почтибесшумно. Ничего, не страшный подъем, склон большей частью лежит террасами.Поднимусь.

И тут я услышал приближающийся звук.

Тяжелая металлическая поступь. Звенящие по камню шаги.

Я оцепенел. Не врал Андре!

Все было как в кошмарном сне, будто я уже попадал в этуситуацию, будто помнил об этом, только забыл, не удержал в памяти. Сквозь туманна меня надвигался шагающий металлический кошмар.

Повернувшись, я бросился бежать. И, конечно же, тут жепоскользнулся на камне. Ноги разъехались, я упал, ударился правым коленом —ногу пронзила боль. Заскользил по склону, сдирая подбородок о камни, вцепляясьпальцами в землю — и не находя опоры. И с содроганием почувствовал, как ногиушли в пустоту, как подо мной раскрывается бездна.

В последний миг я все-таки удержался. Срывая в кровь пальцы,впился в каменистую землю. Да я и зубами готов был уцепиться, было бы за чтокусать!

Сколько там подо мной?

Полметра?

Или полкилометра?

Собственно говоря, начиная метров с пяти, разница состоитлишь в том, как долго будет звучать мой последний крик.

А шаги все приближались! Я, выше пояса свесившись надпропастью, тщетно пытался выползти назад. Но уцепиться было не за что.

Шаги смолкли. Я рискнул медленно поднять голову.

Надо мной стоял робот.