птенцов из гнезда изгоняя,

Зверь, что детенышам путь сам указует в поля,

Учит потомство свое, как пробраться к долинам и рекам

И как добычу ловить способом разным в лесах.

В пухе родного гнезда тебе любо покоиться вволю,

К хижине обжитой влечься судьбой, обленясь.

Отчий покинь очаг, созвездия неба чужого

10 Узрить спеши, коль идти хочешь небесным путем.

Ибо как ищет купец в краях разновидных богатства,

Дабы имуществом дом всяким набить до краев,

Так, вознамерясь и ты постигнуть начала природы,

К выгоде собственной в путь к дальным краям устремись.

Пусть не смутит тебя ропот праздноболтающей черни,

Что, мол, на месте одном все не сидится тебе.

Ибо кто в голову вбил обличье природы увидеть,

Тот в многоразных краях море и звезды узрит.

Этим путем ты поймешь порядок начал многосложных,

20 Перед которыми чернь в страхе немеет тупом.

Кто бы природу постиг бурлящего волнами моря,

Если б воочью не зрел хриплой пучины набег?

Кто бы нравы людей изучил и обилье наречий

Понял, когда б, научась, должных основ не имел?

Кто бы за ветром шальным, за звездами полночи зимней,

За скоротечью ночей летних следить бы сумел?

Кто бы узнал, что в одних краях и заходят и всходят

Звезды, а в крае ином в небе стоят без конца,

Если бы множество стран не измерил своими шагами

30 И не постиг, что земля с виду округла, как шар,

И что вокруг земли стремительно крутится небо,

Ввысь через сферы стремясь яркой седмицей светил.

Первыми странниками на свете, как сказано, были

Те, что из греческих книг мудрости свет извлекли.

Сам Аристотель, в поход устремившись с Пеллейским владыкой,[476]

Ход природы следя, разность явлений открыл;

Странником к Нильским брегам Платон многомудрый явился,

Древних священных тайн чуткой душой приобщась;

Странствовал по городам Пифагор в латинских границах,

40 Славным в веках именам греческой школы уча.

Варвар сумел Анахарсис, предел свой покинувши скифский,

Выучить все, что таил город Паллады в себе;

То же скажу о других, блестящие жизни которых

Греция радостно чтит в списке героев своих.

Даже цари, возжелав мирозданье воочью увидеть,

Все, как один, с войной в край неизведанный шли.

С войском дошел Александр до краев темнокожих индийцев,

Брани благодаря Азию нам приоткрыв.

Вспомню ль Алкида еще и с жребием тяжким Улисса,

50 Кто на убогом челне плыл по суровым морям?

Вечными этих мужей молва нарекла, повсеместно

Все восхищаются их жизнью во все времена.

Ибо отвага всегда пускаться в опасности склонна

С радостью и пролагать к звездам неторенный путь.

Римлянам также, что шли без страха по всяческим странам,

Мы воздадим за пример, давший отважных мужей;

Если бы римлянам труд претил усердный и долгий,

Мудрость они б не смогли в многие книги вместить,

В них и природу явив, и славных отпрысков рода,

60 Что возвеличили свой край средь народов иных;

В этом блистает ряду слепящею молнией Цезарь,

Коему звезды понять Нил прихотливый помог;

Долго, пока продолжал исследовать неба движенье,

Черпал авзонов предел мудрость из книг латинян.

Если б в родных краях и сам я, Цельтис, таился

И не влекла меня в путь дальний чужая страна,

Не было б спето похвал в этих книжках моих Хазилине,

Кою, вздуваясь, поит Вислы прекрасной вода;

Эльза в песнях моих такой не снискала бы славы,

70 Не удостоилась слов Урсула б стольких моих;

Барбары Кимврской лик не смог бы божественным светом

Сонные члены встряхнуть зябнущего старика, —

Ей лишь я вверю теперь трясущейся старости парус,

В ней лишь я вижу предмет этой четвертой любви.

Стало быть, Плумул, прошу, вылетай из гнезда родового,

Дабы на пользу себе страны иные открыть!

Ну же, проснись и дерзни на то, что в веках отзовется!

В небо взнесется пускай славное имя твое!

Где ты умрешь, все равно, ведь путь от земли одинаков

80 Будет везде для тебя до олимпийских высот.

2. Описание путешествия от Рейна до Кодонского залива, Балтийского моря и острова Фулы

Было то время, когда белоснежными перьями сыплет

Небо, спеша взгромоздить тучу на тучу в выси,

И уж повернут Феб к Козерогу был зимнему светом,

Что знаменует для всех сумрачной ночи прирост.

В дни эти я, что уже десять лет на чужбине скитаюсь,

Случаем вынужден был к северным водам идти,

Где вереницей Оркад ограничена Фула[477] и льдистый

Остров, встречающий взгляд волн у предела земли.

Долго от Рейна влачась вперед по высоким вершинам,

10 Там, где властвует хатт, фриз и германец иной,

Где знаменит меж людей несравненною Грониген славой

И где родился на свет друг мой Рудольф Земледел,

Где изгибает Видр потоки крутым поворотом

И ударяет Амаз в скаты с рычаньем глухим,

И устремляет свой ток к Визургу бурливому Фульда,

Славное имя даря мирному монастырю,

И через заросль дубов, Герцинскую чащу, густую,

Мы добрались до страны, где только саксы живут,

До пятиградья, что имя несет знаменитое — Брунсвик —

20 Чьи от готов самих стены величье хранят,

Где и у Гослара есть в изобилии дивном металлы,

Где и Эмбах питье варит Церерино всласть.

Через редеющих гор вершины до пашен дошли мы,

Что у пологих брегов в долах Визурга лежат,

Наиславнейшей из рек, протекающих в землях саксонских,

Где из семи городов Бремис блистает один.

Путь из этих краев меня к Кимврскому вел Херсонесу,

Где к пучине морской мутная Эльба течет, —

Вплоть до устья его простирались владения кимвров,

30 Ныне ж там город стоит с именем громким Гаммон, —

И на брегу той реки прославленный Магдебург блещет

(Он из священных