– Давай ешь быстро!

Всеядный, вечно голодный Банди принялсясамозабвенно орудовать языком. Услышав чавк, откуда ни возьмись принеслисьСнап, Жюли и Хучик. Снап принялся помогать товарищу, Федор Иванович с женушкойподлизывали вкусные капли с ковра. В мгновение ока следы кетчупа исчезли.

– Где он так надрался? – спросилаНаталья.

Не успела она закрыть рот, как прозвучалжуткий хруст. Аркадий ойкнул, и на наших изумленных глазах гипс распался. ЭтоСнап и Банди, слизавшие кетчуп, решили доесть вкусную штучку до конца ипринялись грызть повязку.

Я кинулась набирать номер хирурга, Наталья,чертыхаясь, отгоняла собак от лакомых кусочков. Новицкий хохотал какненормальный. Марта Игоревна прикалывала вновь обретенную драгоценность. Зайкас Марусей в голос причитали над несчастным Аркадием.

– Да замолчите наконец, – закричалая, – ничего не слышно!

Все разом заткнулись. В наступившей тишинеопять послышались жуткие звуки: это Хучика тошнило прямо на Левкины ботинки.

Михайлова позвонила через неделю, и я поехаладомой к Лиде. Аврора хорошо знала свое дело. В маленькой, довольно грязноватойквартирке стало чисто, исчез омерзительный запах. Больная лежала на сверкающембелизной белье и выглядела довольной. Очевидно, ее недавно покормили, потомучто в комнате витал приятный аромат свежемолотого кофе.

– А теперь, – ласково пропеласиделка, – мы хорошенько отдохнем, поспим и дадим мне спокойно поговоритьс вашей племянницей.

– Она мне не племянница, –прокаркала старуха.

– Хорошо, хорошо, – проговорилаАврора, закрывая дверь, – как хотите.

Мы уселись в маленькой пеналообразной кухне.Михайлова неодобрительно посмотрела на мои сигареты и произнесла:

– Доктор Невзоров обследовал больную.

– Как? – изумилась я. – Зачем?

– Надо же иметь объективную картинусостояния здоровья, – изумилась, в свою очередь, сиделка. – Как жеиначе вы хотите устроить эвтаназию? Мы беремся за дело только в безнадежныхслучаях, чтобы облегчить страдания больных и муки родственников.

От ужаса осознанного у меня по спине побежалагорячая волна, волосы даже на ногах встали дыбом. Эвтаназия! Так вот чемзарабатывала Роза Седых такие хорошие деньги. Да доктор Невзоров просто убийца!

За крупную сумму он рекомендует родственникамбезнадежно больных людей специальную медсестру. Паралитик, страдающий болезньюПаркинсона, может жить годами! Эдуард Петров, обездвиженный после пункции,Наталья Бернстайн, впавшая в маразм, Антонина Ромова, слегшая в результатеинсульта, – все они имели здоровое сердце, хорошее материальное состояниеи нетерпеливых родственников.

Итак, доктор Невзоров навещал больных, потом вдоме поселялась милая сиделка, и примерно через месяц все заканчивалось, кобоюдному удовольствию. Близкие освобождались от забот, получали наследство исвободу, медики – солидный куш. Скорее всего с врачом договаривался кто-тоодин. У Петровых, наверное, жена. Вряд ли дочка дала бы мне адрес Розы Седых,если бы была в курсе дела. Скольким несчастным помогли отправиться на тот светпреступники? В дневнике Нади стояло только три фамилии.

Скорей всего негодяи, воспользовавшиесяуслугами убийц, становились объектами шантажа Надьки. Понятно, почемуалкоголичка не брала денег с Розы: женщины работали сообща. Выглядело все,наверное, так.

Роза Седых помогает Петровой избавиться отмужа и сообщает координаты дамы Наде. Через несколько месяцев после похорон кбезутешной вдове является шантажистка и требует денег, грозя сообщить обо всемв милицию. Бедной Петровой некуда деваться, и она начинает платить. Точно также поступили с Бернстайнами и Ромовыми. Тут Надя умирает от рака. Жертвыоблегченно вздыхают, но ненадолго.

Роза не хочет упускать деньги и уже саманачинает заниматься шантажом.

Гамма чувств, игравшая на моем лице, изумилаАврору, и она спросила:

– Вы чем-то недовольны?

– Боюсь, доктор Невзоров не совсемправильно истолковал мой визит. Речь не идет об эвтаназии. Просто требоваласьсиделка, чтобы приглядеть месяц за тяжелой больной.

Аврора слегка нахмурилась, потом быстропроговорила:

– О чем вы говорите? Разве я могупричинить вред пациенту? Это вещь подсудная. Думаю, лучше вообще уйти прямосейчас во избежание недоразумений.

Я принялась успокаивать благородную медсестру.В конце концов мы договорились, что медсестра поработает месяц за тройнуюплату. Как говаривала бабушка, «за любопытство приходится расплачиваться».

Вечером в гостиной у меня все валилось из рук.Плохо быть бедной, а богатой просто опасно.

– Скажи, Кешка, – не выдержала янаконец, – ты меня любишь?

Сын оторвался от газеты и сообщил, что если язаболела, то следует выпить чай с медом и лечь в кровать; на крайний случай ваптечке есть аспирин.

– Ну все-таки, – продолжала ядопытываться, – предположим, тьфу-тьфу, конечно, у меня руки-ногипоотнимались, что делать будешь?

– А язык? – осведомилсяАркадий. – Язык тоже отнимется? Если онемеешь, так и быть, стану лечить. Аесли будешь по-прежнему нести чушь, просто утоплю. Даже камень привязывать ненадо – ручки-ножки не шевелятся, пойдешь ко дну как миленькая!

Ну что сказать на подобное заявление? Явздохнула и решила выяснить у будущего юриста кое-какие профессиональныевопросы.

– Если человек умер, когда родственникимогут получить наследство?

Аркадий зашвырнул газету на диван.

– Мать, надоело, мне с тобой еще летсорок мучиться, нечего о смерти вздыхать!

Тут уже возмутилась я:

– Как сорок лет? Я не собираюсь так раноумирать. Дедушка по материнской линии дожил до ста пятнадцати лет, бабушкапроскрипела до ста девяти, а ты меня поскорей закопать хочешь?

Кеша безнадежно замахал руками:

– Тебе делать нечего, да? Пойди съездикуда-нибудь, в «Макдоналдс», например, слопай обожаемый мерзкий гамбургер, а япочитаю спокойненько. Только-только все из дома убрались, так ты цеплятьсястала.

– Скажи, где можно получить сведения обанковском счете, о поступлениях и тратах?

– В банке, конечно. Только там крепкоберегут тайны клиентов и ничего не расскажут.