– Куда забрали?

– Куда-куда… В прокуратуру райцентровскую. Она, можносказать, первый подозреваемый после Тюркиных.

– Каких Тюркиных? – не поняла Тоня.

– Соседей ваших. Вот беда с вами, Антонина Сергеевна: слета тут живете, а соседей по фамилиям и не знаете.

– Так их что, допрашивают? – никак не могла онапонять.

– А как же, милая вы моя! – удивилсяКапица. – Не вареньем же их угощать. Повествование супруга вашего выслышали, выводы делайте сами. Кто еще мог убивать, если из почтальоновых одинпомер, а другой сидит, а? Только Тюркины и Антонина.

– Да вы что?! – не сдержалась Тоня. – Саша сКолей не могли такое сделать!

– А я, значит, мог? – заинтересовалсяучастковый. – А Антонина могла?

– Да зачем ей… что вы такое говорите! И почему вы мнераньше не сказали, что ее здесь нет?

– Так вы же, моя милая, сами кричали, что хотите деньгинепременно сегодня доставить. Вот и доставили.

– А если их кто-нибудь возьмет, пока она там?

– Не возьмет, – успокоил ее Капица. – Всюжизнь деньги так оставляли, и никто не брал – себе дороже.

– Значит, вы тоже приносили, раз знаете? –прищурилась Тоня.

Участковый помолчал, потом усмехнулся и сказал:

– Кто приносил да зачем – дело прошлое. А вот вы,голубушка Антонина Сергеевна, обещались мне рассказать о настоящем. Пока додома обратно идем, вы мне все и поведаете.

Закрыв за собой калитку, они побрели по заснеженному полю,спотыкаясь в темноте. Пару раз Тоня чуть не упала, но Капица ловко подхватывалее. В конце концов он взял Тоню под локоть, так они и вышли на дорогу.

Уставшая и окончательно выбитая из колеи сообщениемучасткового, Тоня послушно рассказала о том, как ходила к колдунье. На сей разона не стала скрывать ни о своем видении, ни о просьбе Антонины, ни о том,зачем ей понадобился отвар.

«Вот почему ты тогда так обрадовалась, милая! – понялКапица, вспомнив реакцию девушки на сообщение о первом убийстве. – Ты-тодумала, что сама виновата. Немудрено, пожалуй».

– Понятно все с вами, Антонина Сергеевна, – сказалон, дослушав ее до конца. Они уже стояли около их дома, и Тоня с радостьюобнаружила, что Виктор еще не вернулся. – То, что надо, я следователюрасскажу, но это все, я так полагаю, не по его части. А вот от себя могукое-что добавить.

Он помолчал, глядя в темно-серые ожидающие глаза.

– Вы бы что-нибудь другое придумали, – наконецпроизнес он. – Я к тому, что надо бы вам не к Антонине ходить за еетравками, а к врачу хорошему. Боюсь, деньгами вы, голубушка, не отделаетесь, ичто еще ведьма наша учудит, никто не знает.

– Почему вы думаете, что денег не хватит?

– Да я не сказал – не хватит, я сказал – неотделаетесь. Вы уж мне поверьте, я в Калинове всю жизнь прожил и много чеговидал. Жалко мне вас, голуба вы моя, – откровенно признался Капица. –Мало того, что вы в такие страхи попали, а еще и угораздила вас нелегкая сАнтониной связаться. Бросьте вы это дело, мой вам совет. Бросьте.

– И что же мне делать?

– А ничего не делайте. Допьете настои, ежели желаниеесть, и больше к ведьме ни ногой.

– Спасибо, – искренне сказала Тоня. – Яподумаю. До свиданья.

Она повернулась, чтобы зайти в сад, но участковый остановилее:

– Э, нет, милая вы моя, так не пойдет. Вот я вас додверей провожу, а там и «до свиданья» скажете.

Когда Тоня повернула ключ в тугой скважине, у ворот раздалсяшум мотора подъезжающей машины.

– А вот и супруг ваш драгоценный, – пригляделсяучастковый. – Вовремя.

Тоня хотела спросить, почему вовремя, но Капица уже шел потропинке.

Вечером, строча на машинке накидки на кресла, Тоня сказала,не глядя на мужа:

– Вить, а почему ты следователю правду не сказал?

Тот оторвался от изучения каких-то документов и пристальновзглянул на жену:

– Ты о чем?

– О той истории, с поджогом.

– Ну, Тонь, ты даешь! – восхитился Виктор. –Узнала ее вчера, а сегодня уже сообщаешь мне, что знаешь всю правду.

– Я не говорила, что знаю, – негромко ответилаона, остановив машинку. – Просто поняла, что ты о чем-то умолчал. И ядумаю, Вить, что следователь тоже понял.

– Да с чего ты взяла?

– С того. Ты сказал, что настроил своих друзей противнаркомана. А то, что они решили сарай поджечь, тебя совершенно не касалось, иты об их решении не знал. Правильно?

– Ну и что?

– Нет, Вить, никак не получается, – с сожалениемсказала Тоня, глядя на него. – Я могу допустить, что человек свихнулся покакой-то причине. Однако по серьезной причине, понимаешь! Я знаю, что плохообъясняю, – заторопилась она, увидев насмешливое лицо мужа, – но этоже чувствуется! Я понимаю, если бы кто-то решил тебе мстить много лет спустя зато, например, что ты тоже принимал участие в поджоге, а потом как-то сумел… вобщем, ушел от наказания. И не могу понять, за что можно тебе мстить, если тыпросто рассказал о том, как опасны наркотики или сами наркоманы… Да, непонимаю!

Виктор молча смотрел на жену.

– Не забывай еще кое-что, – добавила она,отвернувшись. – Я ведь все-таки твоя жена и иногда вижу, когда ты говоришьнеправду. Ты меня извини, но вчера был именно такой случай. Вить… – Онаподошла и опустилась на колени около его кресла. – Пожалуйста, скажи, каквсе было на самом деле! Ты был на поджоге, да? Почему же ты об этом не сказал?Ведь столько лет прошло!

Виктор задумался, поглаживая Тоню по голове. «Черт, ведьсколько раз говорил: сделай нормальную прическу!» – мелькнула у него мысль исразу сменилась другой: «Жена умнеет на глазах. Точнее сказать, становитсяпроницательней. С другой стороны, ничего удивительного: нормальной версиитолком не придумал, а к той, что рассказал, в самом деле грех не придраться».

– Нет, я ничего не поджигал, – медленно ответилон.

Тоня подняла голову, и Виктор увидел недоверие в ее глазах.

– Говорю тебе, не поджигал! – повторил он сердито. –Но идею с поджогом я придумал.

– Ты?! – ахнула она. – Господи, как тебетакое в голову пришло?!

– Ну, Тонь, во-первых, мы все были подростками.Во-вторых, я действительно был абсолютно уверен, что того парня нужно прогнатьиз деревни, пока он что-нибудь не сделал. Я просто боялся за себя и за других!И не придумал ничего лучше, как предложить поджог, а парни уже окончательнодовели идею до ума. Результат ты знаешь.