– Вот и уезжай, если хочешь, – бросилВиктор. – Поживи у родителей, пока убийцу отыщут, а потом приедешь. А я, вконце концов, мужик и прятаться в кустах не собираюсь!

– А почему ты так уверен, что его найдут?

– Да потому, что здесь не Москва, это Калиново! И егообязательно вычислят, потому что деваться ему некуда. Вопрос только во времени,вот и все. А ты езжай к родителям, а то мало ли что ему в голову взбредет…

Тоня, пораженная, смотрела на мужа. «Мало ли что ему вголову взбредет»! Да если бы она была убийцей и мстила Виктору, она бы в первуюочередь подумала о том, чтобы его близких поубивать! И начала бы именно с жены!

Тоня села на диван и обдумала неожиданно пришедшую ей вголову мысль со всех сторон. Виктор ходил по комнате кругами, но она незамечала его. Да, очень правильно. Начал убийца с Глафиры, которую они почти незнали, потом убил несчастного Аркадия Леонидовича, с которым они подружились, атеперь… теперь, наверное, должен убить ее, Тоню. Она еще раз повториласобственный вывод и удивилась, насколько… насколько равнодушной к немуосталась. «Ты понимаешь, что тебя действительно могут убить? – спросилаона сама у себя. – Надо уезжать, Витя прав». Но… Тоня представила, какживет в квартире у родителей, как всю зиму каждое утро и вечер звонит мужу иузнает, не случилось ли чего-нибудь еще, и помотала головой. Такой вариант еене устраивал. Вот если бы и Витя согласился вернуться в город, тогда другоедело, а одного она его здесь не оставит.

– Никуда я не поеду, – сказала она мужу в спину,отвечая больше на собственные мысли, чем на его слова. – И ничего со мнойне случится.

– Я не понимаю… не понимаю… – бормоталВиктор. – Если это Мишка, то где он может быть? Даже если он сбежал изтюрьмы и явился сюда, то ведь его быстро бы увидели, узнали. Он же не наемныйкиллер, чтобы делать пластическую операцию!

– Вить, а что, если он с возрастом сильно изменился?Сколько лет-то прошло… Пятнадцать вроде, ты говорил?

– Даже больше. Так что из того? Если ты девочек встретишь,с которыми школу заканчивала, ты их узнаешь?

– Наверное, – пожала плечами Тоня.

– Ну так и не говори тогда глупостей. Черт, не в лесуже он прячется…

– Ладно, хватит, – устало сказала она. – Тебекакую рубашку на завтра погладить?

– Да какая разница! Как ты вообще можешь о рубашкахдумать?

– Витя, ты мне сам пять минут назад предложил держатьсебя в руках. Если ты принял решение оставаться здесь, то хватит говорить обубийствах, ты только хуже себе сделаешь. Нужно заняться делами. Так ты какуюрубашку хотел бы надеть?

Виктор взглянул на жену диковатыми глазами. «Господи, какаякорова! Кажется, вообще ничего не поняла. Рубашки! Нас прирезать могут, а она орубашках говорит!» Он качнул головой и вышел из комнаты. Она растеряннопосмотрела ему вслед, стоя с ворохом неглаженых рубашек на руках.

Виктор зачем-то поднялся на мансарду, осмотрелся и полезвниз. На полпути он остановился и проводя пальцем по пыльной ступеньке,задумался. Может, и в самом деле все бросить? Продать дом к чертовой матери,вернуться в Москву… Нет, к черту! Еще не хватало, в самом деле, из-за какой-томрази от всего отказываться. И потом, ну уедут они в Москву, и что дальше? Еслиубийца Мишка или Сенька, он найдет его и в Москве, так что переезд ничего нерешит. Он не станет говорить о последней мысли жене, чтобы не пугать ни ее, нисебя лишний раз, но сам Виктор прекрасно отдавал себе отчет: убийца, кто бы онни был, настроен серьезно, и просто так от него не сбежишь. Остается толькождать. Вот что самое паршивое – ждать!

В зале Тоня гладила рубашки. Утюг пыхтел паром, двевыглаженные сорочки красовались на плечиках, и от столь мирной картины наВиктора повеяло таким домашним теплом, что он слегка успокоился.«Сволочь, – подумал он, – хрен ты у меня это все отберешь!»

– Сволочь, – повторил он вслух.

– Вить, ты же даже не знаешь, кто это!

– А мне, по большому счету, все равно. В любом случаеон свихнувшаяся сволочь, которая мстит за какие-то детские обиды и собственнуюглупость, причем убила уже двух абсолютно невинных людей.

Виктор вспомнил Аркадия Леонидовича, и ему на секунду сталострашно, как тогда, на крыльце, и потом, когда он закрывал засов дрожащимируками. Но он заставил себя прогнать страх.

– Тонь, синюю не гладь, я ее вообще в домашниепереведу.

– Ты же не носишь рубашки дома.

– Ну, значит, выкинь тогда.

– Хорошо. Вить, надо бы съездить в Москву, рубашки тебекупить.

– Ладно, поедем. В следующие выходные и поедем.

– Ой, правда? Давай, Вить, я себе тоже что-нибудьпосмотрю. У меня ботинки уже старенькие, и вообще…

«Поедем, если ничего не случится», – добавил Виктор просебя. Но диалог с женой немного успокоил его. Рубашки, поездка в Москву,оживление Тоньки, которая давно ее ждала, были так далеко от мертвого,скалящего на крыльце зубы Аркадия Леонидовича, что он пришел в себя. В концеконцов, здесь кругом люди, и на крик о помощи прибегут куда быстрее, чем вгороде.

А Тоня стала думать о том, что через месяц с небольшим ужеНовый год и нужно искать подарки. Ей самой казалось немного странным, что онаспособна размышлять серьезно и озабоченно о таких вещах после того, чтослучилось и что рассказал Виктор, но ведь жизнь не стоит на месте. «Вот ихорошо, – поняла Тоня, – иначе я сидела бы сейчас в темном углу идрожала от страха».

Что-то в разговоре с мужем Тоне не совсем понравилось, новспомнила она об этом только на следующий день, проводив его до машины. Идя кдому между деревьями, покрытыми инеем, молодая женщина вдруг подумала, чтосейчас вполне может столкнуться с убийцей, и лучше не представлять, что онспособен сделать с ее телом. Мысль не вызвала у нее ничего, кроме раздраженияна саму себя: нечего сочинять страшилки! Откровенно говоря, то, что Тонянапридумывала после последнего визита к Антонине, когда обнаружили второе тело,не шло ни в какое сравнение с образом свихнувшегося убийцы, который мстит еемужу за какие-то детские обиды. «Детские обиды»! Вот какие слова мужа царапнулиее при вчерашней беседе.

Тоня остановилась на тропинке, подумала над ними, но вголову ничего не приходило. Она решила вечером уточнить у мужа, а пока занятьсядомашними делами. Но и убираясь, и готовя ужин, она вертела так и сяк про себярассказ Виктора, и кое-что не хотело укладываться у нее в голове.

А после обеда Тоня уснула. И проснулась только вечером,когда за окном уже стемнело. Первое, что она вспомнила, – сегодняпонедельник, а она не отнесла деньги Антонине! Заметалась по комнатам, быстрособираясь, накидывая на себя, что под руку попадется, потом выскочила из дома,забыв взять деньги, и пришлось возвращаться. К тому времени, когда она наконецзакрыла за собой калитку, было уже почти восемь часов.