– А почему ты с ними не был?

– А зачем? Мы договорились, что Сашка с Колькой будутстоять на стреме, а Мишка и Сенька подожгут забор и сарай. Мне в голову прийтине могло, что они не проверят, там ли тот наркоман проклятый или нет! Мы еготам днем видели, знать не знали, что Антонина его и ночевать оставляет. Но всеравно нужно было посмотреть! Мы об этом даже говорили, по-моему. Не помню. Сутьв том, что мне там делать было нечего, поэтому я и остался дома, с бабушкой. Ауж потом, когда обо всем узнали… я ничего поделать не мог, потому что меняродители увезли с собой за границу, буквально на следующий день. И тольковернувшись, я узнал, чем все кончилось. Я себя потом сто раз проклинал за то,что не был на суде! Потому что я бы рассказал, что все задумывалось просто как…даже не знаю, как акция устрашения, что ли. А получилось, что Мишка сам на себянаговорил черт знает чего, а Сашка с Колькой ничего толком объяснить и немогли. Представляешь, как они перепугались! В общем, слишком серьезноенаказание Мишке с Сенькой пришлось нести за свою глупость.

– Почему глупость?

– Тонь, а как еще назвать, что семнадцатилетний пареньидет поджигать помещение и не проверяет, есть ли внутри люди или нет?Глупостью, только и всего. Но мне от этого Мишку меньше жалко не становится. Даи вообще, вся их семья как-то нелепо исчезла… Мишка в тюрьме, Сенька умер,родители их тоже умерли… Одна Женька как-то устроилась. Говорят, ребенка родилав Воронеже. Но я с ней никогда близко не дружил. Все-таки девчонка, понимаешь?А потом, она такая… грубоватая была, что ли. В общем, ни привлекательности, ниобаяния. Только масса комплексов и переживаний по поводу того, что ее братья комне хорошо относятся.

Виктор задумался, замолчал. Тоня встала, погладила его поголове и присела на подлокотник.

– Вить, а почему же ты следователю так все несказал? – шепотом спросила она.

– Тонь, ты смеяться будешь – стыдно стало. За то, чтоне смог на суд приехать, за то, что не пошел с ними на тот поджог идиотский…Уверен, если бы я там был, все было бы нормально. И ведь я хотел пойти, да онименя отговорили! В общем, мне перед мужиками стыдно стало, ей-богу, поэтому ине рассказал. Глупо, я понимаю. С другой стороны, какая разница, по большомусчету? Главное, что они осознали: убийца – либо Мишка, либо Сенька. Правда, япока не могу понять, как он все проделывает, но, думаю, прокуратура разберется.

– Разберется, – вздохнула Тоня. – А покаСашку с Колькой и Антонину арестовали.

Увидев лицо Виктора, она рассказала ему про то, как ходила сучастковым.

– Слушай, а я ведь о таком варианте не подумал, – изумленносказал Виктор. – Ай да молодцы менты! Слушай, а ведь точно: вполне мог икто-то из Тюркиных… ну…

– Витя, да ты что? Ты же их знаешь обоих!

– Тонь, ты пойми такую вещь: если убийца сумасшедший –а он точно сумасшедший! – ты никогда не поймешь, что это действительно он.Ты его даже не заподозришь! Вспомни, Чикатило своих жертв убивал много лет, аего соседи и жена даже не подозревали ничего. Вот и здесь так же. Еслиподумать, я бы сказал, что на подобное способен скорее Колька, чем Сашка.

Тоня вскочила с кресла и рассерженно воскликнула:

– Перестань, пожалуйста! Я не верю в то, что убийцейможет быть Саша или Коля. И в то, что Антонина, тоже не верю. Нельзяподозревать каждого, так самим с ума сойти можно. Их завтра отпустят, я приду ктете Шуре и узнаю, о чем с ними говорили.

– И очень глупо поступишь! К тому же ты никого незастанешь, потому что они наверняка будут в городе, а к матери приедут толькона выходные. И прошу тебя, держись от них подальше! Я не исключаю, что кто-тоиз них в самом деле убийца.

– Не хочу даже слышать!

Тоня выбежала из комнаты, прошла в кухню и долго мылапосуду, по три раза перемывая тарелки, стараясь успокоиться. Ведь Витя дружил сними в детстве, как же он может так говорить! Это… ужасно просто! Так нельзя!

Но объяснить, почему так нельзя, она толком не могла. Ипродолжала ожесточенно мыть и вытирать посуду, раскладывая ее по местам. Викторсидел в зале под торшером, думая, что милиция взялась за дело очень оперативно,если Сашку с Колькой уже задержали. Хорошо бы виновным оказался кто-то из них,подумал Виктор, тогда весь кошмар можно было бы считать оконченным.

Он откинул голову на спинку кресла и задремал.

– Итак, братцы-кролики, тут у нас пустышка. –Коломеев обвел взглядом отдел. – Тюркиных пришлось отпустить, у них алибиподтверждается. Правда, только их семьей… – сделал он выразительнуюпаузу, – но зацепиться нам не за что. То же и с бабкой ненормальной, сМихеевой. Кандидатура вроде бы подходящая, особенно если учесть, что именно еесарай тогда подожгли, но физической возможности у бабки не было никакой.

– А может, все-таки она, Иван Ефремович? –усомнился самый младший из отдела, Сережа Прокофьев, работающий только третиймесяц. – Я материалы изучил, Михеева вроде и в самом деле знахарка. Ивыглядит совсем не по годам крепкой. Может, отваров каких-то своих напилась исмогла тело протащить по земле.

– И на осину вздернуть, – хмыкнул Артем.

– Не на осину, а на яблоню.

– Хрен ли разницы!

– Вряд ли, – возразил Коломеев. – Во-первых,ее никто не видел в деревне. Может, она и знахарка, но не невидимка же!

Опера усмехнулись.

– Во-вторых, найденная у нее обувь не совпадает с той,отпечатки которой были найдены первый раз, после убийства Рыбкиной. И фиг бы сней, в конце концов, обувь можно спрятать сто раз, но вот то, что ее никто невидел…

– Может, просто внимания не обратили!

– Сереж, ты дело внимательно читал? Свидетели чтоговорят? Что она пять лет назад в их магазин приперлась, и то все на ушахстояли. Она же у них что-то типа ведьмы! Да ты ее сам видел… И если бы она шлапо деревне перед убийством, у нас были бы свидетели. А их нет.

– Может, она лесом прошла, – не сдавалсяПрокофьев.

– К Рыбкиным лесом не подойдешь, там болото на задах, япроверял, – отозвался Артем. – К их дому только с улицы. И к хирургу,кстати, тоже.

– Да, о хирурге, – вспомнил Коломеев. – Женуопросили? Михалыч, ты с ней встречался?

– Опросили, – подтвердил пожилой опер, которогоКоломеев назвал Михалычем. – Говорит, звонил он ей в день смерти, что-тохотел сказать. Она толком не поняла, связь была плохая, но вроде хвастался, чтоон умный, догадался о чем-то… А о чем догадался, не сказал.

Артем с Прокофьевым переглянулись.

– Понятно, – подытожил Коломеев. – Что-топокойник узнал, а убийца это понял. Михалыч, обойдешь еще раз всех, с кем онвстречался в тот день. Приглядись к ним повнимательнее, поспрашивай. Может,тоже что заметишь. Так, ну и что мы имеем на сегодняшний день? Ни хрена мы неимеем. Вот спустят с меня шкуру, и что тогда будете делать? – неожиданно рассердилсяон. – Вон, в газетенке нашей написали, что в Калинове вампир завелся!Ищите давайте мерзавца этого!