– Да вот, придурок пьяный, – кивнул на негоВиктор. – Успокаиваться не хотел, пришлось поспособствовать.

– Николай, зачем вы… Идите домой сейчас же!

– Как же, пьяный я! – усмехнулся Колька разбитымигубами. – Вы его больше слушайте, Антонина Сергеевна. А до тебя,сволочь, – повернулся он к Виктору, – я доберусь еще, попомни моислова.

Виктор выразительно посмотрел на Тоню и пожал плечами.

– Да что случилось?! – она переводила испуганныйвзгляд с одного на другого.

– А то случилось, – хмыкнул Колька, – что он,козел, ментам нас с Сашкой подставил. То случилось, что нас чуть не двое сутокв камере продержали да на допрос водили по три раза на дню и по два ночью.«Зачем ты принес тело на участок Чернявского? – передразнил он тонкимголосом. – Расскажи, когда вы с братом решили убить Глафиру Рыбкину?»

– А я тут при чем? – зло спросил Виктор. – Я,что ли, тебя допрашивал?

– Ты, падла, рассказал про историю с поджогом! Ведьпрекрасно знал, что за нас ухватятся!

– Знал, – прищурился Виктор. – А что, не правбыл? Может, и правда Глашку вы с Сашкой повесили, решив отомстить, а? Вот пустьвас всех и проверяют.

– Витя, ты что говоришь? – одернула его Тоня.

– Правду я говорю, вот что! Думаешь, драчун долбаный, явас выгораживать должен? Да с какой стати? Может, брательник твой свихнулся иначал всех убивать!

– Я тебя, суку… – рванулся было к нему Колька, ноТоня встала у него на дороге.

– Хватит! – приказала она. – Коля, идитедомой. Вить, пойдем.

– А может, ты сам? – предположил Виктор. – Ачто, жизнь у тебя не удалась – денег не заработал, семьи не получилось,занимаешься не пойми чем… Вот и поехала у тебя крыша!

Колька неожиданно усмехнулся, отступил на шаг и сплюнул всторону.

– Правильно, Витек, правильно. Подумай, кто твоейсмерти хочет. Список составь! В нем, наверное, только имени бабки Степаниды небудет, да и то вряд ли. И ты свой списочек ментам покажи, пускай рыщут. С насначал? Хорошо! Только нас с Сашкой отпустили! Значит, не виноваты мы! Или,думаешь, менты чего-то не углядели? Вот и подумай, помучайся, кто вокруг тебяходит, трупы подбрасывает!

Он развернулся и пошел прочь от Виктора с Тоней, остолбенелосмотревших ему вслед.

Ночью Тоне не спалось. Она встала, обошла дом, проверилазапоры. Естественно, все было закрыто. Прошла в зал, села на свое любимое местоу окна, не зажигая света, и стала вглядываться в темноту. Ей стало зябко.«Нужно будет завтра протопить посильнее», – решила Тоня.

Далеко у дороги горел фонарь. Где-то перегавкивались собаки,к лаю которых она давно привыкла и не обращала на него внимания. Она вспомнила,что Витя хотел завести пса, и сказала себе, что и в самом деле надо бы. «Раз небеременею, – грустно подумала она, – так хоть с собакой повожусь».

За окном мелькнула тень. Тоня скорей почувствовала, чемувидела ее, и замерла у стекла. Хотела крикнуть, но тень исчезла так же быстро,как появилась, и она засомневалась: может быть, почудилось. Не двигаясь, Тонявглядывалась в темные деревья, но никого не было видно. Вдруг прямо перед нейпоявилось лицо – белая маска с черными провалами глаз. И застыла напротивТониного лица, их разделяло только оконное стекло. У Тони перехватило дыхание,а в следующую секунду она отчаянно закричала. Лицо за окном дернулось и тут жеисчезло.

Дверь распахнулась, зажегся свет. В проеме стоял Виктор. Онкинулся к Тоне.

– Что?! Что случилось?

– Человек… там, за окном… – показала она.

Виктор бросился в комнату, а через несколько секунд пробежалмимо с каким-то черным предметом в руке. Она услышала, как хлопнула входнаядверь, и бросилась за мужем. Тот стоял на пороге в одних трусах. В руке у негобыл зажат пистолет.

– Это еще откуда? – ахнула Тоня. – Ты что, сума сошел? Иди в дом сейчас же! Вить, пожалуйста, он же давно убежал!

Последний аргумент подействовал. Виктор быстро прошел в дом,оделся, взял фонарь и опять отправился в сад, по-прежнему с пистолетом. Тоняосталась дома, глядя из окна на то, как он ходит, светя на снег под окнами.Через несколько минут послышались голоса, и она увидела тетю Шуру, а за нейЮльку, спешащих к Виктору по тропинке. Тоня вздохнула, села на диван и закрылазанавески.

С утра Виктор вызвал милицию, и теперь напротив Тони сиделпожилой опер, представившийся Юрием Михайловичем, и расспрашивал о том, когоона видела. Под окном что-то фотографировали, а через две минуты после началаразговора в дверь просунулась голова и сообщила:

– Михалыч, есть следы, четкие.

– Молодцы, – кивнул Михалыч. – Сверьте с тем,что уже есть. И, главное, с первым.

Он повернулся к Тоне:

– Так почему вы уверены, что не узнаете его?

– Я видела лицо очень короткий момент, оно почти сразуисчезло, – принялась объяснять та. – Я даже не смогу сказать, мужчинаэто был или женщина. И потом, понимаете, – словно извиняясь, добавилаона, – очень темно было.

– А почему вы вообще встали? Вы часто вот так по ночамсидите?

– Нечасто, – смутилась Тоня, – иногда. Я самане знаю, почему встала.

Михалыч покивал головой, дал Тоне расписаться на листкахсвидетельских показаний и ушел. Вскоре уехали и остальные.

– Вить, чей у тебя пистолет? – спросила Тоня, глядяна отъезжающую машину.

– Мой собственный, – отозвался муж.

– А почему ты мне раньше его не показывал?

– Потому что раньше у нас никого не убивали. Да изачем? Разрешение у меня на него есть, а кричать на всех углах, что я вооружен,мне совершенно не хочется.

– Почему кричать? Мне бы ты мог сказать, я думаю.

– Тонь, дум??ть ты можешь, что хочешь. Забудь пропистолет, пожалуйста. Тебя это совершенно не касается.

Он вышел из комнаты.

– Да, меня это не касается, – вслух сказалаТоня. – Совершенно не касается.

Через час в кабинет к Коломееву забежал Прокофьев.

– Иван Ефремович, никаких совпадений по обуви. Следчеткий, но это не тот, который мы сняли в первый раз.

– Ну, значит, надо идти, сверять с теми, которыеимеются у жителей. Подожди меня, сейчас вместе поедем, все равно я встретитьсяхотел кое с кем.

Старая, разбитая машина двадцать минут тряслась по дороге,пока не остановилась наконец у дома предпринимателя Орлова.

– Сереж, ты начни с братьев Тюркиных, а я тут побеседую.

Коломеев толкнул калитку и вошел внутрь.