воина превратился в легкомысленного ухажёра, который только и знает, что развлекать свою даму. Если бы не одна особенность: то и дело он всматривался в лицо Наташи, словно ожидал от неё нечто в ответ на свои весёлые, а порой и смешливые слова. Хоть и говорили они на серьёзные темы. А порой Наташа ловила на себе его чуть удивлённый взгляд — и не могла понять, а что, собственно, его удивляет? Гуляли они спокойно — в том смысле, что Аедх не позволял себе лишнего, а если бы и позволил, то нарвался бы на кулачок девушки — как минимум. Наташа тоже старалась вести себя чуть отстранённо, несмотря на то что, оказавшись вне поля зрения всех остальных, они быстро перешли на «ты», как издавна знакомые.

Задать вопрос, который объяснит ей, почему он так себя ведёт, не удалось. Несмотря на то что беседа протекала мирно и спокойно, она просто забывала втиснуть вопрос в нужный момент. А вопрос был такой: «Можно ли ей и её детям вернуться домой, когда всё закончится с этим замком и Эктором?» Вот Наташа и надеялась, что Аедх растеряется и проговорится.

Когда тема мира наскучила — а наскучила потому, что Аедх неохотно говорил о том, что не касалось именно их двоих, девушка решилась-таки задать те вопросы, которые горячо интересовали её.

— Аедх, а почему ты поставил охрану у входа в замок? — смущённо спросила она.

— На всякий случай, — легко ответил он. И тут же встревожился: — Тебя это пугает?

— Нет. Скорее — удивляет. А ещё… — она споткнулась, побаиваясь, что он будет чувствовать себя неловко, если не ответит честно на следующий её вопрос, а потом сообразила: — А ещё я заметила, что Элфрид и Эктор во время обеда странно себя вели.

— Странно? И в чём эта странность была?

— Они иногда… так задумывались, как будто прислушивались к чему-то! — выпалила Наташа. И замолкла, искоса поглядывая на своего спутника.

Аедх сначала не понял.

— И в чём странность? — нерешительно переспросил он.

— Они делали это одновременно.

Он нахмурился, напряжённо стараясь решить высказанную ею загадку. Внезапно его лицо незаметно расслабилось, а потом вновь напряглось. Девушка легко считала с него: сначала он догадался, о чём она; а потом напрягся, не зная, как объяснить то, что пока никто из трёх магов не хотел рассказать остальным.

Пожалев его, Наташа хмыкнула:

— Потом узнаем, да?

— Тебе это не нравится? — с тревогой спросил Аедх.

— Нет, не нравится. Но я понимаю, что иногда надо скрыть то, что может напугать. Главное, что ты подтвердил: потом мы всё узнаем. Я успокоилась.

Успокоился и воин-маг. А потом и вовсе постарался сделать так, чтобы девушка забыла о этом маленьком не очень хорошем эпизоде.

Оказалось, они дошли не просто до садовых деревьев, но до тех, что плодоносили. Наташа ещё изумилась про себя: это что — и здесь что-то вроде магии, если яблони и ещё какие-то интересные плодовые деревья и кустарники не только цветут, но и дают довольно сладкие плоды? И ух как пожалела, что с собой не взяли корзины или ещё какого-нибудь ведра, чтобы набрать на всех сладких фруктов! Ладно хоть — платье Наташи было слойным — в три юбки-подола, так что пришлось приподнять подол верхней юбки и собирать фрукты в него, причём Аедх клятвенно пообещал, возвращаясь, сбегать вперёд и найти корзину до того, как девушку с приподнятой юбкой увидят остальные.

И снова тот его странный взгляд на неё, как будто он хотел покачать головой — не то от восхищения, не то ещё от какого другого чувства.

Хотя ещё она замечала пару раз за ним, что он несколько раз опять впадал в тот же ступор — или прослушивание местности, как было за обеденным столом.

Но он обещал ответить однажды на её вопрос, и она перестала обращать внимание на эти странные прослушивания.

Верхнюю юбку им пришлось нести вместе, и Наташа начала хихикать от неожиданной ситуации, когда мужчина помогает ей, шагая сбоку. А потом недалеко от замка Наташа уселась в густые травы и велела Аедху бежать за корзиной. Минуты спустя они складывали в корзину фрукты и Аедх обещал, что в следующей прогулке с ними будут и дети, чтобы поесть сладкого вволю.

Вечер в замке прошёл спокойно.

Поужинали, снова погуляли, но на этот раз не уходя далеко в сады.

Ночь предполагалась тоже спокойной, какой она и была до раннего утра.

Никакого грохота, никакого шороха.

И Эктор никуда ночью не убегал — Наташа просыпалась несколько раз и проверяла его кровать и его самого.

Как уж так получилось — сама не поняла, но встала очень рано. Наверное, уже во сне довлели мысли о том, что пора бы подниматься и готовить завтрак на довольно многочисленную компанию.

И встала. Эктор спал, немного посапывая, так что девушка поняла: спит довольно глубоко и не проснётся, если она чуть нашумит. Быстро оделась, за занавесками привела себя в порядок и побежала в гостиную, а потом и на первый этаж.

И, грубо говоря, обалдела, не доходя до кухни, услышав далёкий в коридоре стук.

Именно так стучат, когда приходят в дом, где нет звонка.

Первая мысль: Аедх охрану этой ночью опять-таки ставил только у входа в замок. Неужели кто-то вышел из туманного леса к замку и просится, чтобы впустили?

Немного испуганная, Наташа со всех ног пустилась по коридору к входной двери. Секунды — и впереди неё побежал кто-то ещё, выскочивший из комнаты, где спали волки. Аедх! Правильно! Кому ещё проверять сторожей, как не командиру!

Кажется, один раз он оглянулся на девушку, но ничего не сказал, так что Наташа на законных основаниях добежала следом за ним к водной двери.

— Открывайте, — разрешил воин-маг озадаченным волкам, которые в нерешительности мялись за закрытой дверью.

Те ощетинились оружием и отодвинули тот короткий ломик в щеколде, которым закрывали входную дверь.

На улице уже теплился рассвет, так что из-за спин воинов Наташа разглядела тех, кто стоял на крыльце. И оквадратила глаза.

Не на крыльце. Перед крыльцом — стояла лошадь с телегой, а с обеих сторон от лошади стояли те, кого с полным основанием можно было назвать… э… крестьянами. Мужчина и женщина.

А на телеге сидели две девушки и одна довольно пожилая женщина — тоже вроде как крестьянского происхождения, но одетые более… светски, что ли.

Наташа взглянула вперёд. Туман продолжал скрывать лес.

И не страшно им было ехать, идти через этот лес-путаник, как его назвал