носят на юге, и картинка на стене с изображением каких-то руин на горном склоне.

К этому времени Анжелика уже научилась по обстановке в комнате определять характер работающих в «Саду» девушек. И в этой она поняла, что Розмари тоскует по дому.

Ей захотелось – как, впрочем, и в случаях с другими девушками – спросить Розмари, как и почему та оказалась в Нексусе. Но она никогда об этом не спрашивала и сейчас не стала.

Анжелика приходила в «Сад» с одной целью, а когда ее потребности удовлетворялись, смысла задерживаться в этом месте не было.

Но сейчас эта девушка лежала на кровати и притягивала к себе взгляд Анжелики. Она действительно была красивой. Приподняла согнутую в колене ногу, задышала глубоко, так, что грудь начала заметно подниматься и опускаться. Смотрела на Анжелику из-под полуопущенных век и улыбалась.

Анжелика не устояла перед этим бессловесным призывом и вернулась в кровать. Пробежалась кончиками пальцев по теплой коже и окунула их между ног Розмари. Девушка застонала. Потом изогнулась… Анжелика, как загипнотизированная, наблюдала за Розмари, пока та, искусав губы, не кончила.

Потом, после всех содроганий и судорожных всхлипов, ополоснула пальцы в оставшейся после принятия ванны воде.

– Это было щедро, – потянувшись и слегка постанывая, сказала Розмари.

Анжелика коротко кивнула и направилась к двери. Пора уходить, иначе есть риск потерять все утро.

Походы в «Сад» стали для нее привычкой и даже, пусть дорогой, необходимостью. Здесь она избавлялась от сводящего с ума зуда, который не отпускал, после того как она лишилась своих инструментов. Анжелика тосковала по любимой скрипке, ей хотелось нырнуть в пламя, которое сначала ее сожрет, а потом возродит. В «Саду» она пусть ненадолго, но снимала напряжение, используя свое тело менее деструктивным способом.

Когда Анжелика спустилась по лестнице, ее заметила хозяйка «Сада» и вышла из главной комнаты, где подавали чай оставшимся на ночь клиентам.

– Миледи желает полный завтрак или подать только чай?

– Не сегодня.

Анжелика вложила монету в руку женщины и направилась к задней двери, которой пользовались наиболее заметные клиенты.

– Надеюсь, обслуживание понравилось миледи! – громко сказала ей вслед хозяйка «Сада».

– Да, все на высшем уровне. – Анжелика приостановилась на пороге и добавила: – Дайте Розмари несколько выходных, пусть съездит домой.

На улице ее ожидали стражники с виллы. Анжелика села в карету и погрузилась в воспоминания о минувшей ночи, о том, как ее касалась и целовала Розмари. Эти мысли питали жар в ее венах. Чтобы сохранить самообладание, она методично сжимала и разжимала кулаки.

Анжелика, как того хотела мать, ехала в музей, где организовали зал памяти прелата Леззаро. Там были выставлены унаследованные им реликвии. Выставку финансировал король, и значит, представители их дома должны были там показаться. Анжелика, в надежде, что с утра пораньше в музее никого не будет, решила посетить выставку в числе первых.

Музей, длинное здание из белого мрамора и камня, располагался рядом с университетом. В архитектурном смысле Анжелика находила его вполне достойным, но не могла не вспомнить свой любимый оперный театр в северном районе, с его аркадами, клеристориями[19], мраморными сводами и круглыми окнами с каменными переплетами.

У Мардова в опере был свой балкон, отец Анжелики оплатил его, когда она была еще маленькой. Адела попыталась выговорить ему за такую, как она считала, пустую трату денег, но Август наградил ее своей обезоруживающей улыбкой и положил широкую ладонь на плечо дочери.

– Она так любит оперу, как я мог на таком экономить? Теперь она выучит много песен, не век же нам слушать одну «Осеннюю паутинку».

– Я думала, она тебе нравится! – Анжелика надула губы.

– Нравится, еще как нравится! – Отец рассмеялся. – Споешь мне прямо сейчас?

Прошло уже десять лет с тех пор, как она спела эту песенку в последний раз.

Анжелика встряхнулась, чтобы отогнать воспоминания, и начала подниматься по широким мраморным ступеням. Стражники виллы шли по бокам от нее.

Двери в просторный зал со сводчатым потолком и идеально чистым кафельным полом были открыты. Редкие экспонаты были выставлены в застекленных витринах либо помещались на окруженных канатами пьедесталах. А над входом на выставку под названием «Твари четырех миров» даже были подвешены раскрытые, как в полете, довольно крупные кожаные крылья.

К Анжелике подошла улыбающаяся женщина в белом платье, которое словно было подобрано так, чтобы гармонировать со стенами музея. Очки в квадратной оправе подчеркивали ее скулы, волосы были забраны в пучок на затылке.

– Леди Анжелика, какая радость видеть вас у нас! – Женщина поклонилась.

Анжелика чуть склонила голову:

– А вы, как я понимаю, куратор.

– Можете звать меня Синтия, если вам так будет удобнее. Буду счастлива провести для вас индивидуальную экскурсию. – Куратор указала на ближайшее крыло. – Вы не против?

Приятным спокойным голосом Синтия рассказывала, как определить возраст костяного оружия из Мортри, и объясняла свойства ночного камня из Ноктуса.

Делая вид, будто слушает, Анжелика время от времени произносила что-то вроде «О!» или «Ну надо же!», а сама пыталась вычислить, куда мать спрятала ее инструменты. Она даже подозревала, что Адела могла их уничтожить. Но скрипку и флейту ей подарил отец, и не верилось, что Адела решилась от них избавиться.

Или все-таки решилась?

Наконец они дошли до мемориального зала. На пьедесталах были выставлены сокровища покойного прелата: от кадильниц до свитков с ноктанскими письменами и украшений для волос священников Солары.

– Мы были крайне удивлены, когда прелат решил передать нам такое количество своих реликвий, – сказала Синтия и, склонив голову, коротко прошептала какую-то молитву. Анжелика ее не поддержала. – Мы стали их полноправными обладателями всего за несколько дней до… до его ухода.

Анжелика нахмурилась и подумала: довольно странно. Как будто Леззаро предвидел свою смерть.

Синтия начала рассказывать о выставленной в мемориальном зале коллекции книг. Одна из них привлекла внимание Анжелики. Книга выделялась тем, что была толще и выше, чем издаваемые в Ваеге экземпляры, ее обложка напоминала створки раковины из золота и драгоценных камней, причем лицевая и задняя обложки были скреплены довольно хитрым с виду металлическим замком.

У Анжелики перехватило дыхание и едва не подкосились колени. Она вдруг снова оказалась на вилле Вакара в тот момент, когда узнала, что Леззаро владеет гримуаром.

Прелат предчувствовал, что его убьют заклинатели, и, чтобы не оставить им шанса украсть книгу, сберег ее, передав музею вместе с другими реликвиями. Спрятал на видном месте.

Синтия, увлеченная своим рассказом, не сразу поняла, что Анжелика отстала, а когда поняла, быстро вернулась.

– Ах да, это настоящее сокровище! Прелат поведал нам, что этой книге не одна сотня лет и в ней