– Будет больно, – сообщил он, прикладывая щётку к телу Кея.

Приборчик издал щёлкающий звук, и иглы на мгновениепогрузились в кожу.

– Я бы и сам догадался, – сказал Кей.

Он не издал ни звука за всё время операции, чем вызваллёгкое уважение врача. Но это было непросто.

Гиперкатер был почти неузнаваем под тем снаряжением, которымобвесили его техники Семьи. Цилиндр дополнительного двигателя делал его похожимна древний шаттл конца двадцатого века. Контейнеры с маскировочнымоборудованием пришлось крепить на жилом отсеке, и Кей лишь покачал головой,представив новую аэродинамику своего корабля.

– Всё, что могу сделать, – сказала Лика.

В Каньонах гулял ветер – на южном полушарии Горры наступалненастный сезон. Над скалами неслись низкие буро-зелёные тучи – вода иплодородный ил, поднятые ураганами в дельтах полярных рек. Гранитное полекосмодрома, достаточно большое, чтобы принять крейсеры, казалось заброшенныммного лет назад.

– Спасибо, – сказал Кей. Ему было плохо – ныли мышцы,напоенные клеточными стимуляторами, зудела кожа, пропитанная керопластиком.Колола печень, мучительно пытающаяся обезвредить чужеродные ткани.

Кей Дач не привык чувствовать себя больным.

– Это действительно так важно для тебя? – спросила Сейкер.

– Да.

Он посмотрел на женщину, правящую Семьёй. Едва заметноулыбнулся – и встретил такую же неуловимую улыбку.

– Я ничего не могу тебе сказать, – произнёс Дач.

– А ничего и не надо, Кей.

– У тебя будут проблемы, Лика.

– Не думай о них.

Кей Дач коснулся её губ – мимолётным прощальным поцелуем,отступил к катеру. Поднял руку – пальцы были сжаты в кулак, лишь большойотведён в сторону, и сказал:

– Шедар.

– Шедар.

Он пошёл к открывшемуся люку, а женщина стояла, кутаясь вкороткую бархатную куртку. Сейкер не стала отходить за круг безопасности, икатер стартовал в десяти шагах от неё – чёрно-серый металлический шершень,возносящийся на невидимом столбе гравитационного поля. Катер шёл вертикально, илишь хрустел, крошась, камень космодрома. В ста метрах над землёй катер чутьпросел – пилот отключил гравитационники, переходя на плазменную тягу. Сейкерпродолжала стоять, глядя на тающий в небе огненный цветок. Когда катер пробилтучи и исчез, она позволила себе обернуться.

Референт стояла рядом – молоденькая девочка, вытащенная еюпять лет назад из хаксианских трущоб. Ободок коммуникатора на её голове казалсязатейливым украшением.

– Корабль Старшего Сына приземлится через семь часов, Мать,– сказала девушка.

Сейкер кивнула.

– Я рискну предложить… – Во взгляде девушки не было ничего,кроме обожания и тревоги. – Командующий Экваториальной базой под нашимпсихоконтролем. Если он будет действовать согласно уставу, то корабль недостигнет планеты.

Лика покачала головой.

– Старший Сын в ярости, – тихо сказала девушка. – Мы пошлипротив СИБ и армии… он может добиться Семейного Совета.

– Мать не убивает своих детей, – сказала Сейкер. Во взглядедевушки впервые появилось что-то вроде иронии.

– А дети могут убить мать?

– Это их право.

* * *

Катер Кея не был рассчитан на шестерых – ни по площади, нипо ресурсам жизнеобеспечивания. К счастью, и меклонцу, и киборгу требовалосьгораздо меньше кислорода и пищи, чем людям, а полёт обещал быть недолгим.

Обещанные Ликой шестёрки оказались двумя молодыми парнями,похожими как две капли воды. Либо близнецы, либо чертовски наглые клоны. Кейнемного поговорил с ними, глянул, как они управляют катером, после чего соспокойным сердцем оставил их в рубке. Ребята были хорошо подготовлены, зрятолько они решили войти в Семью.

Меклонец и киборг сидели на полу в каюте. Они то либеседовали – на частотах, недоступных человеку, то ли вели какую-то игру ввиртуальном пространстве, доступном им, как никому другому.

– Вопрос, Кас/с/ис, – произнёс Кей. Уродливая головарептилии повернулась к нему.

– Одним из наших противников будет меклонец. Тебя это несмущает?

– А тебя не смущают противники-люди? – спросил тот в ответ.

– Хорошо. Ещё вопрос. Твой соплеменник имеет асинхрониюдвижения конечностей в походной трансформации. Что это означает?

Меклонец помолчал. Сказал:

– Либо на этапах киборгизации была допущена неаккуратность всращении нервных цепей, либо он сознательно усиливал основную функцию.

– Не понял, – признался Кей. Меклонец издал почтичеловеческий вздох:

– Хирург был хреновый, ясно? Это первый вариант. А второй –наш противник добивался максимальной эффективности в одной из своихтрансформаций. Например, в боевой. На мелкие погрешности при обычном движении,неудобства в позе отдыха и прочем он решил не обращать внимания.

– И что нам это даёт?

– Первое даст мне преимущества в поединке. Второе –наоборот.

– А для меня?

– Тебе всё едино, – уверенно сообщил меклонец. – Если неуспеешь выстрелить первым, то он тебя так и так сомнёт.

– Спасибо.

– Не за что.

– Вы сможете отдохнуть здесь?

– Конечно. – Кас/с/ис, уловив, что разговор окончен,повернулся к киборгу, так и не проронившему ни слова.

…В своей спальне Кей согнал Томми с кровати, стянул на полтонкий матрас, достал из шкафчика чистое бельё. Сказал мальчику:

– Поспишь на полу, хорошо?

Недостаток гостеприимства Томми не удивил. А вот явныенамерения Кея немедленно уснуть поразили.

– Мы же скоро драться будем!

– Мы? «Мы долетели», как сказала муха в грузовом трюме. –Кей усмехнулся, устраиваясь поудобнее. – У тебя будет задача не попасть подвыстрелы. А до драки ещё одиннадцать часов.

Томми хмыкнул, покорно укладываясь. Спросил:

– Тебе совсем не страшно?

– Страшно. Катер!

– Слушаю, приятель, – хрипловато отозвалось из-под потолка.

– Как тебе эти пилоты?

– Ничего. Тот, который пошёл спать, был лучше. Но иоставшийся неплох. Не ревнуешь?