Фаина ухмыльнулась.

— То и происходит, — с умным видом изрекла она, — что Алисказнает тебя и вдоль и поперек. А Симочку вот сейчас только-только узнает.

— Не мудрствуй, — посоветовала я Фаине и переключилась наАлису. — Хочу Герману позвонить! — заявила я.

Алиса ядовито поинтересовалась:

— Что, номер запамятовала?

— Не знаю! — разозлилась я. — Не знаю его номер! Сейчас жеГермана мне набери. Фаина гаркнула:

— Набери! Мать твою!

Алиска втянула голову в плечи и испуганно набрала номер.Протянула мне трубку. Я услышала голос Германа и…

Ох, как меня прорвало! Все! Все ему высказала, непоскупилась ни на слова, ни на выражения.

Герман раскололся вмиг. Даже обидно стало, что не пришлосьна нем свое мастерство продемонстрировать. Он начал просить у меня прощения,объяснять, что боится возвращаться домой.

— Почему это он у тебя прощения просит? — ревниво удивиласьАлиса, слушавшая наш разговор с параллельного телефона. — Герман! Герман! —закричала она. — Почему ты у Соньки просишь прощения?

Герман… Он как услышал ее голос… Боже, какой там пошелразговор. Просто индийское кино. Две серии.

Фаня даже прослезилась.

— Любит он все же Алиску, подлец, — заключила она. — Любитее, кобель, любит.

— Да-а, — сказала я, — Симочка просчиталась.

— Просчиталась Симочка, — подтвердила Фаина, взирая на меняпочти как на оракула. — Понять вот только не могу, Мархалева, почему Маргоокончательно не притравилась цветочками. Она же нюхала их с утра до вечера.

— Не так чтобы и с утра до вечера, — возразила я. — Всебольше в холле околачивалась да сплетничала со мной. Кроме того, у Марго былазащита в виде фиалки свободы. Сама же мне поведала, что псих твой фиалкусвободы от фиалки преисподней противоядием считает.

Фаина посмотрела на меня уже с искренним уважением.

— Слушай, Мархалева, — с надеждой спросила она, — тут у моейсоседки проблема образовалась, может быть, и ей поможешь? Давай я тебе расскажувсе подробненько. Отберу только у Алиски телефон к чертовой матери! Германавконец разорит. К тому же мне не терпится узнать, откуда у нее эти фиалкичерненькие? Мой ботаник сразу вылечится, как только докажет всему ученому мирусвою правоту. Представляешь, Мархалева, одним психом на свете меньше станет!

— Будет он последний псих, если после этого на тебе неженится, — проницательно заметила я.

— Мархалева, иди ты к бесам! С этими словами смущенная Фаинавырвала из рук Алисы трубку и приказала:

— Колись.

— В чем колоться? — изумилась та.

— Откуда у тебя эти ядовитые цветочки?

— Сейчас. Сейчас я вам все расскажу, — пролепетала Алиса, —но клянитесь, что это останется между нами. Это секрет…

— Клянусь! — гаркнула Фаина.

— Клянусь! — промямлила я, подумав: «А что такое — секрет?Жизнь прожила, но так и не выяснила».

Она все видела и все понимала. Но не ощущала своего тела.Его просто не существовало. Оно растворилось в бесконечной тьме мироздания, вкаждой его пылинке, в пылающих звездах, в бездонной глубине пространства.

Осознание своего места в круговерти вселенского хаоса пришлосразу, рывком. Девушка удивленно посмотрела на руки, матово белеющие в светеуличного фонаря. Осторожно тронула новенькие джинсы: совсем новая, но все же неее одежда. Она удивленно глянула на изящные белые кроссовки, ощупала мягкуюблузу.

«Где я?» — удивленно подумала она, с радостью ощущая своетело, энергичное, полное сил.

Осмотрелась. Район оказался знакомым. На углу светилсявитринами универсам, куда она каждый день ходила за продуктами. Дом был совсемрядом.

«Поздно-то как, — озабоченно подумала она, — отец, наверное,волнуется. Будет мне…»

Она уже собиралась встать со скамейки, установленной передчьим-то домом, как перед ней, скрипнув тормозами, остановился полицейский джип.Два молодых мексиканца в униформе вежливо поинтересовались, кто она и чтоделает здесь в столь поздний час. Уловив акцент в голосе девушки и выяснив, чтоона живет с отцом неподалеку, полицейские вежливо, но очень настойчивовызвались сопроводить ее домой..

Она не противилась. Она вообще почувствовала в себе новую,неведомую ей доселе черту — покладистость и желание подчиняться.

Когда встревоженный отец открыл дверь ее дома, дочьпредстала перед ним в сопровождении пары полицейских.

— Вы нашли ее? — по-русски, со вздохом облегчения спросилинженер Горов.

Полицейские, ничего не поняв, смотрели на него с удивлением.

— Никто меня не находил, — улыбаясь, ответила за нихдевушка, — я сама нашлась.

Выяснив, что заплутавшая сеньорита попала по назначению,служители порядка удалились, козырнув на прощанье.

Девушка ясными глазами посмотрела на отца.

— Ну, и где же тебя носило? — грозно спросил тот.

— Не помню, — с обезоруживающей улыбкой ответила она.

— Как это — не помню? — возмутился отец. — Ты что, пьяна?

— Нет. Конечно же, я не пьяна, папочка, — ласково ответиладевушка. — Просто не помню. Она действительно не помнила.

— Я искал тебя, — бушевал Горов, — все обзвонил, глаз не могсомкнуть. А ты…

Взглянув на дочь, сияющую счастливой мордашкой, он бессильномахнул рукой.

— Ты жестокая скверная девчонка! И что это у тебя за одежда?

Она опустила глаза, рассматривая новенькие белые кроссовки.Беспечно ответила:

— Не знаю.

Этот простой ответ сразил инженера. Он поник, обдумывая карудля непослушной дочери.

— Все, — решил он наконец, — уезжаешь домой!Напрактиковалась в испанском. Нервы мне — потрепала. Довольно! Завтра же забилетами.

— Хорошо, папа, — покорно ответила девушка. По лицу ееблуждала легкая улыбка. Сбитый с толку невиданным послушанием дочки, Гороввстревожился.

— Да ты не заболела?

Он коснулся ладонью лба девушки.

— Никогда лучше себя не чувствовала, — ответила она,отстраняясь.

— Тогда домой! Завтра же! — вновь дал волю гневу Горов. —Иначе меня с работы выгонят и вместе с тобой в Союз отправят в двадцать четыречаса. Хватит! Ты же просто ходячая неприятность. То у тебя такси куда-токатится, то банк грабят, а то и вовсе целый корабль утонул. Так недалеко и дотого, чтобы моя карьера пошла ко дну. Я даже знать не хочу, что там утонуло в этотраз! Домой!