– Не парься, здесь так принято. Тебе дали номер, зарегистрировали, с чего давать сверх этого какое-то имя?

– Это все нервы. Я немного раскис. Что по моей машине, вы сможете чем-то помочь?

– Я же сказал – нет. Формально – нет. У нас ведь не просто гражданское предприятие, у нас другая система стандартов и размерных рядов. Здесь не найдется ни одной гайки, которая бы подошла к твоему перехватчику.

– Что же делать?

– Ты еще не отдыхал?

– Нет, какой тут отдых? – устало отмахнулся Загорский.

– Так вот, иди сейчас к кастеляну, и он определит тебе комнатушку – небольшую, но с удобствами. Поспи, а я тем временем что-то придумаю. Не было еще такого, чтобы стармех Двенадцатой станции Шестого спасательного участка просто так сдался.

В небольшом помещении трюмного типа с выпирающими из стен основаниями шпангоутов Загорский сумел поспать часов шесть, хотя заснуть удалось с трудом – мыслями он постоянно возвращался к злосчастному бою, который они, по сути, проиграли.

Стоило ему забыться сном, как он снова дергал ручку джойстика, бросая корабль то в одну, то в другую сторону, в последний момент уводя от вереницы пушечных снарядов.

Когда же майор проснулся, он чувствовал себя отдохнувшим, хотя осталось беспокойство за решение его проблемы. Перехватчик был для него боевым товарищем, и, если бы его пришлось здесь бросить, это стало бы чем-то вроде предательства.

Рядом с комнаткой, чуть дальше по коридору, имелись душ и туалет. И майор ими воспользовался, тем более что теперь он уже знал, что «песчаные» струи могут действовать освежающе.

В душевой имелся бритвенный прибор на основе лазероскопа, но, взглянув в зеркало, майор решил пока не бриться. Приведя в остальном себя в порядок, он отправился гулять по запутанным коридорам, ухитряясь при этом не заблудиться.

У Загорского была отличная память, наработанная на специальных тренажерах, и, единожды пройдя по лабиринтам астероидных нагромождений, он автоматически запоминал весь путь. И это всегда помогало, ведь часто бои с преследованиями приходилось вести именно в таких условиях.

Неожиданно за очередным поворотом майор увидел блондинку в обтягивающем форменном комбинезоне. Пилот с хорошим зрением, Загорский издали увидел, что она прекрасна. В груди что-то такое затрепетало, к горлу подступил комок.

После того что ему пришлось пережить в последние двое суток, увидеть вдруг такое чудо здесь, в космической глуши, казалось невозможным.

– А, привет, «ка-эс – восемьсот – ноль – три»! Рада, что вы сумели до нас добраться! – воскликнула она, широко улыбаясь, словно они были давние знакомые.

– Я узнал ваш голос, – сказал майор, останавливаясь в надежде, что они перекинутся еще парой фраз. Но девушка прошла мимо, и майору осталось лишь любоваться ее безупречной фигурой, пока девушка не завернула за угол.

Тяжело вздохнув, он отправился дальше.

Стармеха в его каморке он не обнаружил, но один из механиков, проходивших мимо, сказал:

– Полста Восьмой в предвариловке. НЗ курочит.

– А что это за «предвариловка» и где она?

– Пост предварительной сборки. Это за углом, – махнул рукой механик. – Там большая дверь – увидите.

Загорский поблагодарил и двинулся дальше, и действительно, за углом коридор значительно расширялся, и двери в нем оказались также шире, чем в жилой и офисной части комплекса. Повсюду на стенах попадались плохо отмытые следы смазки, кое-где краска была сбита, и это означало, что из одной двери в другую по широкому коридору часто перемещали какие-то тяжелые узлы.

Над дверью «предвариловки» имелась соответствующая надпись, и майор смело толкнул створку, за которой оказался небольшой тамбур и еще одна плотно закрытая дверь.

Пройдя сквозь нее, майор сразу попал в царство резких запахов подгоревшей смазки, растворителя, перегретого металла и окалины. А также горелой изоляции. Майор Загорский не любил этот запах, поскольку он появлялся в кабине перехватчика, когда тот бывал ранен.

Цех предварительной сборки был, по наземным меркам, не таким уж большим – примерно семь на пятнадцать метров по основанию и пять в высоту. Однако все пространство здесь организовали так, чтобы не пропадало ни одного кубометра свободного объема.

В одном углу какой-то механик что-то подваривал лазерной сваркой на подвешенном на тале узле, в другом еще один сосредоточенно следил за тем, как станок-робот нарезал какие-то детали. А посередине цеха обнаружился стармех, который стоял между двумя огромными двигателями в два человеческих роста и, пожевывая наркотическую травку, задумчиво посматривал на них.

Когда Загорский подошел ближе, стармех обратил на него внимание и улыбнулся:

– А, вот и наш «ка-эс – восемьсот – ноль – три»! Как отдохнул?

– Учитывая обстоятельства – неплохо, сэр. Большое спасибо.

– Слушай, ну я тут подумал над твоей задачкой и пришел к выводу, что мы можем ее решить через переходные технологии.

– И какие же? – осторожно уточнил Загорский.

– Я немного знаю психологию военных. Они не любят бросать поврежденную боевую технику. Правильно?

– Так точно, – кивнул майор.

– В таком разе мы можем придумать что-то, что поможет доставить твой аппарат к месту, где его квалифицированно подлатают.

– А где такое место?

– Ближайший ремонтный военный пост – в восьми сутках, если идти стандартом. Но если разогнаться до субсветового прыжка, учитывая время на вход-выход, управишься за полтора-два часа.

– Да это же прекрасно!

– Не спеши, – поднял палец стармех. – Ход крейсерским стандартом я тебе гарантирую, а вот режим прыжка – нет. Решать тебе.

– Что, совсем развалиться может?

– Нет, не развалится, но ход и маневренность потом может подкачать. Мы же будем подшивать тебя совсем не теми движками, к которым ты привык.

– Вот этими? – кивнул пилот на два огромных двигателя.

– Да, ими. Специально с резерва снял, подписался за тебя в прямом смысле слова.

– Вам за это что-то грозит?

– Формально – я нарушитель. Но, учитывая, что срок годности их истечет уже через год, а на складе их еще пять штук, бояться нечего. К тому же я не на сторону их пускаю, не контрабандистам продаю, как некоторые…

– Кто эти некоторые?

– Да везде эти некоторые. После окончания сроков годности двигателей практически все начальники не продлевают эти сроки, а продают двигатели шустрым жучкам, которые выступают как агенты металлургических компаний-переработчиков. Официально, по документам, железо уходит в переработку, а на самом деле – ящерам.