– Хоть сто девушек, – фыркнула Лариса. –Прошло слишком много времени…

– Конечно… – кротко согласился Илюшин, и что-то вего голосе заставило ее замолчать. – Много. Правда, это не помешало быподать Соне в суд. А если бы еще и всплыла история с давним убийством, то о нейобязательно начали бы говорить! Вокруг вашего дома, как акула, кружил господинПарамонов, и он бы ни за что не упустил такой шанс. С него сталось бы найти идругих потенциальных наследников и убедить их затеять тяжбу – каждого за свойкусочек дома. Вы знаете, как ваша мать заполучила его в собственность? Знаете,конечно! И суд, при поддержке Парамонова, вполне мог бы решить, что ничего недолжно препятствовать восстановлению справедливости. Все мы знаем, какиеудивительные решения выносят порой российские суды… Эльвира Леоновна лишиласьбы источника средств к существованию, а каждый из вас – надежд на собственноежилье в будущем, и в конце концов вам ничего больше не осталось бы, как продатьдом – точнее, то, что осталось бы в вашей собственности к тому моменту. Так чтодля вас все сошлось крайне неудачно…

Илюшин сделал паузу, но ему никто не возражал. Он потер нос,а затем почти обыденно добавил:

– Но и это не все. Я рассказал вам только серединуистории, а есть еще окончание – я имею в виду историю Татьяны Любашиной. И этосамая странная часть истории. Она почти закончилась сегодня, когда утром вывсе, кроме Эли, разыграли передо мной отличную сценку: «Мать разоблачает своихдетей с помощью заезжего отдыхающего». Разыграно было на славу, потому что явам даже поверил.

Илюшин хлопнул в ладоши, будто аплодируя, и Эльвира Леоновнавздрогнула.

– Да, черт возьми! Поверил! Такая отличнаяправдоподобная версия нашла свое подтверждение, что мне даже не пришло в головуподумать над тем, с каким тщанием вы сперва подсовывали мне доказательствасуществования вашего призрака, а затем с такой же скрупулезностью делали все,чтобы я вас разоблачил.

– Зачем… – начал Леонид, но Макар перебил его:

– Затем, что вы сажали мертвый лес. И я, как и прочие,должен был увидеть много мертвых деревьев, но не должен был увидеть тотединственный мертвый лист, который вы пытались скрыть.

– Нет никакого мертвого листа!

– Есть. Он есть, и вы все об этом знаете.

Эля отняла руки от лица и посмотрела на Илюшина.

– Соня Любашина возникла в вашей жизни около восьмимесяцев назад, – со странной интонацией сказал Макар, и глаза егозаблестели. – А привидение, о котором Эльвире Леоновне регулярно сообщалипостояльцы, появилось на пару месяцев позже. Я прав?

Никто не ответил. Эльвира Леоновна смотрела в пространствоперед собой, и веко правого глаза у нее подергивалось.

– Итак, постояльцы селятся в гостинице, и кто-то из нихвидит нечто невероятное… Предположим, отражение давно умершей женщины взеркале. Этот «кто-то» непременно рассказал бы о странном и пугающемпроисшествии в санатории, по городу пошли бы разговоры, следом всплыла быистория умершей Татьяны Любашиной – а тут и старик Афанасьев со своимразоблачением… Что же можно сделать, чтобы не было никаких разговоров на такуютему, как смерть молодой женщины? Молчите? Я вам скажу. Можно дождатьсячеловека, не в меру любопытного, который, приехав, решил бы разобраться в этомделе, а затем убедить его, что все происходящее – лишь выдумка детей хозяйки гостиницы,намеревающихся вынудить свою матушку продать дом. Для этого можно сначалазаинтриговать его, а затем провести, как щенка за колбасой, подвешенной наниточку, нужным путем. Я и есть тот щенок.

Макар усмехнулся.

– Когда я влез в это дело достаточно глубоко, выаккуратно выложили ответы. Магнитофон, белое платье – я должен был найти ихсам, а если бы мне не пришло в голову стащить ключи, чтобы обыскать комнатуЛеонида, вы бы оставили приоткрытой дверь, дабы облегчить мне путь. Чтобыокончательно расставить точки над «i», Эдуард привел меня посмотреть на еговстречу с Парамоновым, а заодно подготовил себе отличное алиби на времяубийства Ксении Пестовой. Посмотрев на них, я убедился, что Эдик договариваетсяс предпринимателем, хотя в действительности они могли беседовать о чем угодно –разговора-то я не слышал! Скрип ступенек, гаснущий свет, брошенное платье,плач, привидение – и все это только затем, чтобы замаскировать то единственное,что не поддавалось объяснению. Остальные постояльцы, конечно, понимали, что«привидение» – розыгрыш. Разве что старенькая Лепицкая всерьез поверила в вашуобманку с фигурой в белом и ее эффектным исчезновением с чердака. Но ведь вамтребовалось разоблачение, о котором говорил бы весь город, чтобы после этого вшумихе утонула правда.

– Какая… правда? – спросила Эля.

– Правда о том, что привидение и в самом делепоявлялось в вашем доме, – просто ответил Макар.

– Вы бредите! – рявкнул Леонид.

– Я его видел, – вполголоса сказал Илюшин. –Думаю, как и кто-то из вас.

– Что?!

– В этом заключалась моя самая большая ошибка – я неповерил самому себе. Но я видел то, что существует в комнате на первом этаже, идогадываюсь, почему оно возникло. Можете смеяться надо мной сколько угодно, ноя уверен, что призрак Татьяны Любашиной появился здесь после того, как вырешили избавиться от Сони, ее дочери.

Повисшее изумленное молчание нарушил резкий смех Ларисы.

– Вы что, верите в то, что этот призрак действительносуществует? Да вы просто дурак!

– Я дурак, но не поэтому. А потому, что не поверилсобственной интуиции, подсказывавшей, что ни один из вас никогда в жизни небудет строить козни против любимой матери. Я дурак, потому что послушно пошелза Эдуардом, который привел меня в кафе и дал полюбоваться на бизнесменаПарамонова, чтобы я получил все доказательства вашей подлости – мол, вы и всамом деле связались с ним, чтобы обвести маменьку вокруг пальца. Я был полнымидиотом, когда видел в вашей матушке жертву материальных запросов собственныхдетей. А гимн моей глупости был пропет нынешним утром, когда я преподнес вам наблюдечке то самое объяснение, которым вы меня кормили, и без единого возраженияпроглотил вашу чудную семейную сценку, рассчитанную на меня и на Элю.

– Как? Вы что… притворялись? – недоверчивоспросила девушка, оглядывая родных.

– Притворялись, – заверил ее Макар. –Человек, рассказывающий в санатории о призраке покойной женщины, для вашихродных был бы куда опаснее, чем возмущающийся бессовестными детьми, решившимивоспользоваться мнительностью своей матери. Дети часто поступают с родителямине самым порядочным образом, этим никого не удивишь. А вот привидение моглозаинтересовать людей куда больше – тем паче что все неплохо помнят тот случай сдвумя февральскими смертями.

– Да вы сошли с ума! – не выдержала Шестакова, ноголос ее прозвучал неубедительно.

Макар обвел взглядом ее детей. Лариса обхватила себя рукамии уставилась в одну точку на ковре, Эля не отрывала глаз от бледного Эдуарда,вжавшегося в спинку кресла. Леонид смотрел на Илюшина, выпятив вперед челюсть,и Макар понимал, что от нападения Шестакова его спасает только выдумка спистолетом.