– Они у вас и так едва не полопались, – осуждающе заметил Бочкарев, присутствовавший при освобождении заложницы.

– А вы бы, уважаемый, приберегли свои замечания для преступников! – отрезала Ритка, не глядя в его сторону.

Бочкарев решил, что лучше не вступать с ней в полемику – себе дороже выйдет. Буквально через каких-то полчаса он приступил к протоколированию наших показаний, мы же досконально описали все преступления Корижиковых: матери и сына, а также проступки тетушки и племянницы Свиридовых, отличившихся хулиганскими выходками. Признаться, мне вновь поплохело, когда я вспомнила досконально все треволнения минувших дней. Подписав бумаги, я уступила место Маргошке. И она, получив слово на законных основаниях, не стесняясь в выражениях, с огромным удовольствием давала собственные оценки людям и событиям.

Я пристроилась в углу дивана, вцепившись мертвой хваткой в Бегемота, который несколько часов просидел под диваном, трусливо пережидая паскудные времена. Но с моим возвращением кот запросился на руки и категорически не желал покидать нового убежища. «С такой хозяйкой, – было написано у него на морде, – можно ожидать чего угодно, но в случае эвакуации, меня выносить первым!» Я гладила его шелковистую спинку, а сама про себя сокрушалась. Надо же, сколько свалилось на одного человека! По сути дела, в одно и то же время в моей жизни появилось множество тайных врагов, которые, словно сговорившись, решили во что бы то ни стало доконать меня, бедняжечку, извести и погубить. Прислушавшись к своему «Я», была вынуждена констатировать стабильность и уравновешенность. Что это? Неужели я «железный Феликс», и мне на нападки врагов плевать с высокой горы? А может, я ошибаюсь, и моя психики дала сильный, но пока не проявившийся крен? И тут подумалось, что я прошла через все испытания страхом и болью, благодаря надежде на счастье. Известно, что женское счастье довольно просто – оно заключается в любимом и любящем мужчине. И что-то мне подсказывало, что именно появление Мирослава в моей жизни стало той путеводной звездой, которая вывела меня из лабиринта ужасов и защитила от безумия. И стоило мне подумать о нем, как он позвонил.

– Да, это я, и у меня все в порядке, – сказала я в трубку и слиняла в спальню.

Бочкарев, записывающий показания Громова, сообразил, кто звонит, и скривился, мол, о тэмпорос о морэ. Примерно минут десять я сюсюкала в трубку, божилась, что теперь ногой из дому не выйду до его приезда, чтобы не гневить Фортуну.

– Обложусь с одной стороны Громовым, с другой Серегой и…, – увлеклась я.

– Вот это уже будет лишним, – прервал меня Мирик, – не надо никем обкладываться. У меня сегодня еще пара встреч назначена, а завтра я выезжаю к тебе. Думаю, нам не помешает отдых где-нибудь на Крите или Родосе. Тебе нравится Греция?

– Не знаю, – призналась я, – там все есть, кроме меня. Меня там ни разу не было, вот я и не могу сказать, нравится ли мне Греция.

– Что ж, тогда действительно стоит там побывать. Надеюсь, в вашем городе есть приличная турфирма?

С турагентами у нас все было в порядке. Одним агентством даже руководил мой одноклассник. Думаю, что он не станет драть с нас три шкуры, да и посоветовать сможет что-то дельное. Не вдаваясь в подробности, я заверила Мирика, что такого добра, как туристические фирмы, у нас завались. Правда, оставалось решить вопрос с милицией. Возможно, они изъявят желание иметь под рукой ценных свидетелей. Но эти сомнения Мирослав тут же развеял, заявив, что им еще пахать и пахать над сбором доказательств.

– Чтобы засадить твоего Коржикова и его мамашу в тюрьму, необходимо доказать не только то, что запротоколировано в ваших показаниях, но и то, в чем признаются подозреваемые. Каждый факт в деле должен иметь подтверждение. Так что мы успеем полмира объехать, не то что в Греции побывать.

– Мирик, я тебя люблю! – воскликнула я и поцеловала Бегемота.

– Это кого ты там целуешь? – запаниковал мой ненаглядный.

– Кота, – проблеяла я.

– Господи, это еще что за элементы зоофилии?! Держи себя в руках, Аверская! – приказал он точь-в-точь, как Громов, а потом не выдержал, – я тебя тоже люблю, Ксюнчик мой маленький!

Вот, теперь и он засюсюкал! Как мы похожи!!! Я стала кружиться по комнате, попеременно целуя то Бегемота, то замолкший сотовый. Все-таки моя крыша пострадала от нагрузок и заметно покосилась. Заметно, например, для Ритки, заглянувшей в спальню.

– Ксюха, ты че, сбрендила? – ласково поинтересовалась она.

– Ага! – расплылась я в улыбке от уха до уха.

– А на фоне чего?

– Мы с Мириком едем в Грецию! – поделилась я радостной новостью.

– Ну-ну, – покивала она, – счастливого пути.

– Алексевна, ты чего нунукаешь? Не веришь в счастливые концы?

– Концы? Счастливые? Верю. Но глупая улыбка на твоей морде лица сильно настораживает. Не очень-то впадай в эйфорию. Ладно?

– Ладно, – кивнула я и снова поцеловала телефон.

Ритка вздохнула, покрутила пальцем у виска и вышла вон, буркнув что-то по-французски. А я продолжила танцевать с Бегемотом, которому тоже все стало про меня ясно. Тем временем Бочкарев закончил снимать показания со всех свидетелей, вплоть до Сереги, и отчалил восвояси. Перед отъездом он сообщил, что была арестована Стелла Марковна, она отказывается говорить и требует персонального адвоката. А мы решили, что пора праздновать победу. Все враги повержены, все тайны раскрыты. Впереди только радость, счастье и удовольствие. Правда, у меня оставался еще один трудный рубеж – разговор с мамой. Я позвонила, и она тут же взяла трубку.

– Мамуля, ты только не ругайся, ладно, – затараторила я, – у меня все хорошо, просто отлично. Я хотела тебе сделать приятный сюрприз, выйти замуж за Костика, ты же хотела, чтобы у тебя был солидный зять и все такое. Но свадьба опять сорвалась. Но оно и к лучшему, потому что я его не люблю. А без любви далеко в браке не уедешь. В общем, мама я встретила потрясающего парня. Он красив, умен, хорошо воспитан. Он адвокат! Мамочка, я в него влюбилась без памяти!

– Ксенька, где ты его взяла? – только и спросила мама.

Это был роскошный план – сообщить маме, что я снова не вышла замуж за Костю, зато вместо этого влюбилась в другого мужчину. Какие уж тут ключи, про них тут же забудут!

– Мамусенька, он москвич. Приехал к нам по делам, и мы случайно познакомились. Ну, как бы это сказать, мы врезались друг в друга на машинах. Но ты не волнуйся, у меня ни царапины, и у него тоже. Он мне на следующий день новую машину купил. У меня теперь новенькая «десятка»! Представляешь?!

– Боже мой, – вяло как-то отреагировала мама.

– Да, да. Он благородный, честный, и я его люблю. Мамочка, он тоже меня любит. И мы, наверное, поедем в Грецию!

– Та-ак. Я еду домой. И никакой Греции до моего возвращения! Ты меня поняла?

– Хорошо, мамочка, приезжай скорее. Мне еще столько всего надо тебе рассказать.