Я ухмыляюсь. Око за око. Я трогаю тарелки.

— Так, значит, ты ешь, да?

— Ты шутишь? Я ем как лошадь, Я просто держаласьподальше от твоей стряпни, потому что не уверена, что санинспекция хотькогда-нибудь заходила в это заведение.

— Стерва.

На самом деле мы улыбаемся друг другу. Вот это да. Онащелкает пальцами — я уверена, это для пущего эффекта, — и дверь закусочнойраспахивается.

На пороге стоит Райан, со стетсоном в одной руке, наполовинувыкуренной сигаретой в другой, и смотрит на меня.

— Боже… — У меня перехватывает дыхание. —Райан. — Я перевожу взгляд на Нарнию и бормочу: — Ты не сказала, что онздесь.

Она ухмыляется и приканчивает мой пирог.

— Элли, — говорит Райан.

Он роняет сигарету и спешит ко мне.

— Вот дерьмо! — доносится голос сзади. — Этои есть Райан? — Кэл выходит из-за вращающейся двери, где он мылсковородки. — Райан?

— Ты кто? — требовательно спрашивает Райан,переводя взгляд с Кэла на меня.

Появляется Дон и жадно наблюдает за происходящим. Кажется, яслышу, как она веселится.

— Охолони, сопляк. Это новый охотник, охраняющий Дверь.С тех пор как мой прежний охотник провалился сквозь землю! — кричу я.

— Я должен был! — орет он в ответ.

— Да ну?

Мы словно маленькие дети.

— Да!

Теперь мы лицом к лицу, и я не собираюсь отступать. —Что было для тебя таким важным, что ты бросил меня, покрытую кровью моихдрузей?

— Я не оставлял. Это ты ушла, — заявляет он.

— Что ж, не то чтобы я укатила в Ньюарк. Все это времяя была здесь, и ты знал об этом!

Это заставляет его сбавить обороты. И если Нарния наложилачары, чтобы он не мог добраться до меня, это тоже несправедливо. Мы оба слегказахвачены врасплох, и это, похоже, возвращает его к тому, что он хотел сказать,когда вошел в закусочную.

— Элли, ты одна из самых сильных людей, которых явстречал… — начинает он, но я перебиваю его:

— Я прошла через Ад, мой аватар — элементаль воздуха, ая — Дверь в Ад…

— Я был там, — говорит Райан и натягивает стетсонна голову, словно шлем.

— Тогда ты должен знать: чем бы я ни была, я не простойчеловек. Попробуй еще раз, — приказываю я.

— Элли, ты так чертовски сильна, мне просто…

— Пришлось спрятаться за твоей ручной ведьмой?

Я слышу, как Нарния что-то бормочет позади меня, но я вышеэтого. Я кладу руку на бедро, подбочениваясь. Правильно, стерва, я таксчастлива видеть тебя, что хочу умереть, но черта с два ты соскочишь с крючка.

— Я был испуган! — ревет он. — Не из-зафокусов с Дверями, к черту Двери! Ты знаешь, что я пожелал, когда ты меняпопросила? Когда попросила меня верить тебе, и я, черт возьми, поверил, ядоверяю тебе больше, чем кому бы то ни было; и… Послушай, все другие женщины… ятебе это говорил, они все погибли. Я убил их демонами, Дверями и охотой. Никтоиз них не смог сделать то, что сделала ты, и выжить. Ни одна из них…

— Никто из них не был мной. — Я скрещиваю руки нагруди. — Не знаю, что ты пожелал, потому что некому было мне рассказать.

Он отступает и прислоняется к кабинке. Кожа ламии блеститпод лучами солнца, а его рот выглядит очень сексуально. Я не отказалась быпоцеловать его, если бы поцелуи были в меню.

— Элли, ты первая женщина, которую мне не надо былозащищать. Ты первая женщина из тех, кого я любил и которая выжила. Ты перваяженщина, которая смогла встать рядом со мной, черт, ты могла бы превзойти меня,если бы захотела.

Его взгляд ясный и откровенный. Он не врет. Мое сердцевзрывается. Я перехожу прямо к главному вопросу:

— Ты меня любишь, да?

И он говорит это, просто говорит, будто я не ждала этогомомента шесть лет — теперь уже почти семь. Семь лет, и он просто говорит:

— Я люблю тебя, Элли.

Я придвигаюсь ближе, руки все еще скрещены на груди.

— И?.. — хмуро спрашиваю я.

Так хмуро, как только могу, с учетом того, что мне хочетсяпуститься в пляс по кухне.

— И когда ты попросила меня, я пожелал, чтобы тысправилась с каждым чертовым демоном в мире. Я пожелал, чтобы ты знала об этомдаже без моего желания. Я пожелал…

Я тянусь к нему, и вот он в моих объятиях.

— Ты такой глупец, — говорю я ему в шею.

Обнимаю его за талию, он немного похудел. Несколько порцийособой тушеной говядины из закусочной Салли — и он придет в норму.

— Прости, — бормочет он мне в волосы. — Ясказал Нарнии, что, если она не снимет с тебя карантин, я сам открою Дверь иотыщу тебя.

Я явно оказываю дурное влияние.

— Я…

Он отстраняется. Выглядит обеспокоенным.

— Имею в виду, если ты этого хочешь. Я… мы… Ничего недолжно меняться, если…

Ох, он так неуверен. Надо исправить это.

— Я тебя тоже люблю, ты знаешь. Я не хочу, чтобы тызащищал меня, я просто… просто хочу, чтобы ты был рядом. — Это правильныеслова. Запрокинув голову, я вижу облегчение на его лице, мне хочется поцеловатьего. Но: — Если бы я не была Дверью, я стала бы федорой, — глупо добавляюя.

— Годится, я в любом случае осел. — Его рукапогружается в мои волосы, лаская.

— По крайней мере, мы оба знаем свои недостатки. —Я затаиваю дыхание, прижимаясь к нему, поднимаясь на цыпочки, чтобы наши лицаоказались на одном уровне.

— Я… я… — Он запинается.

— Тебе лучше извиниться.

— Мне жаль.

— Тебе лучше не просто сожалеть.

— Мне не просто жаль, ты даже не знаешь. В основномпотому, что последний месяц я провел в размышлениях о том, какие правильныеслова подобрать и… — Он умолкает и смеется, по-настоящему, искреннесмеется. — Прости, Элли.

— Мое имя… — Он качает головой, но я кладу пальцыему на губы. Я шепчу еле слышно, мой голос — лишь дыхание, лишь шелест в егосознании. — Мое имя — Отем. Ты можешь называть меня Элли.

— Мое имя — Риан, — отвечает он, и в его голосепроскальзывает акцент. Я не могу дождаться, когда я узнаю, что это за акцент,откуда он родом, все о нем. Я не могу дождаться сражений, которые у нас будут;не могу дождаться будущего. — Ты можешь звать меня Райан.

И затем наши губы соприкасаются. Наши губы наконецсоприкасаются, наконец он вернулся, и все в мире становится на свои места. Уменя есть моя закусочная, моя Дверь с ее отвратительными демонами, которых надоубивать, и у меня есть Райан.