Оказывается, сделавшая аборт тетка была женойзаводилы погрома. Для начала она не хотела выходить замуж, мечтая уехать вгород учиться, но родители силком отвели неразумную дщерь под венец. Молодухавременно смирилась, но, пожив с немилым, взбунтовалась и потребовала развода.Родители, увидев мучения дочери, дрогнули, и все бы в принципе моглозакончиться спокойно, но тут жена поняла, что беременна.

В деревне свои законы: родила младенца, теперьтерпи, живи в семье. Вот бабенка и понеслась к знахарке. Мужу она ни словом необмолвилась ни о своем «залете», ни о намечающемся аборте, обстряпала дельцетихо, да, на беду, у муженька имелась младшая сестра, которая, увидав, чтоневестка тайком уходит из дома, проследила за ней.

Катя попыталась оправдаться, мол, бабенкаобъяснила знахарке ситуацию по-другому: она забеременела от любовника, боитсямужа, ну и…

Договорить ведьме не дали, уходя, мерзавцыподпалили избу, на пожарице прибежало все село, притопал и сельский милиционер.Катя спокойно сказала ему:

– Сама виновата, утюг забыла выключить.

– Вот и ладно, – откровеннообрадовался столь простому решению страж порядка, – нет поджога – нечегодело заводить.

Вечером Лиза Мотыгина, выйдя во двор, увиделана пепелище Катю, та, вооруженная длинной палкой, ковырялась в углях. Лиза невытерпела, подошла к соседке-погорелице и сказала:

– Перебирайся ко мне.

– Ничего, в бане поживу, а тебе задоброту спасибо, – глухо ответила Катя.

– Сволочи! – воскликнула Мотыгина.

– Кто? – сделала удивленные глазаКатя.

– Так Белокрыловы, они ж тебя подожгли,вся деревня слышала, как мужики в избе шуровали.

– Нет, – спокойно отреагировалазнахарка, – это была случайность.

– Послушай, – обозлилась Лиза, –я понимаю, что ты никуда в участок не пойдешь и правды не расскажешь, тебетолько хуже будет, вломят за незаконное занятие медициной. Но хоть какуюгадость Белокрыловым сделай!

– Их Господь сам накажет, –сверкнула глазами Катя, – очень скоро!

И точно! Не прошло и года, как отмногочисленных Белокрыловых не осталось и следа. Один утонул, другой угорел отпечки, третий подхватил воспаление легких, до больницы его не довезли,четвертый загнулся в психушке. А Катя по-прежнему жила в бане, давала людям лекарства,пока за ней не пришли из милиции. Снова случилась беда. Катя взялась лечитьмальчика от дифтерита, просидела около парнишки ночь, ушла, когда крошке сталолегче, а ребятенок возьми да умри.

Бабушка мальчика только крестилась,приговаривая:

– Бог дал – бог взял.

Но из Москвы прикатила мать несчастного,невестка старухи, и кинулась на свекровь с кулаками:

– Почему врача не звала!

– Так был, – оправдывалась бабка.

– Кто?!

– Катька-знахарка, – закрестиласьтетка.

Столичная жительница закусила губу и помчаласьпрямехонько в милицию. Шум поднялся страшный. Как раз именно в это время вышлопостановление ЦК об усилении мер ответственности тех, кто берется лечить людейбез диплома. Процесс над Катей решили сделать показательным. Судили ее вобластном центре, при огромном скоплении народа, припомнили все. Бабы, многиегоды бегавшие к знахарке, теперь с пеной у рта причитали:

– Ой, она тут такое творила! Жуткие дела!

Перед судьей выплеснули кучу невероятныхсведений, правда в них была перемешана с домыслами. Кое-кто нес откровеннуюдурь, та же Танька Федотова, хоть и постарела, да ума не нажила, она непостеснялась при всем народе заявить:

– Катька на метле летает и со свиньейживет! Сколько раз видела, выйдет в полночь во двор, об землю ударится, иготово, на помело вскакивает. Фр-р-р над поселком. А кабан у ей на самом делемужик…

На этом месте судья, поморщившись, оборвалаФедотову и резко сказала:

– Представить доказательства полета наметле можете?

– Чаво? – осеклась Федотова.

– Может, кто еще вместе с вами заудивительным поведением подсудимой наблюдал?

Танька растерялась и заткнулась. Но если наслова Федотовой судья не обратила внимания, то к случайно брошенной ЛенойМаркиной фразе прицепилась, словно репей к собачьему хвосту.

Ленка, рассказывая о врачебной деятельностисоседки, ляпнула:

– Так и раньше у ей люди мерли, неубивала же она их, просто не всех вылечить могла!

– Поподробней, – велела судья.

– Ну… Аня Белова… у нее обе ногисенокосилкой оторвало, не помогла Катька тогда.

– А еще?

– Ванька Костин с лестницы когда упал ишею сломал, то…

– Это все? – перебила судья.

– Ну… Петька Назаров! Совсем здоровый лоббыл, пил здорово только, он лекарство по ошибке сожрал, которое Катька его женеот кашля сделала, и того, убрался!

– Отравился?

– Выходит, так.

– Микстурой от простуды?

– Брешет Ленка, – голосом, полнымужаса, завопила вдова Назарова, – Петяха дезинфекции для туалета хватил,бутылки в кладовке перепутал.

Зал загудел, бабы начали шептаться, народныезаседатели, ткачиха и учительница, уставились во все глаза на Катю. Потомфабричная рабочая машинально перекрестилась, а судья рявкнула:

– Тишина.

Сами понимаете, что обстановка на процессебыла очень тяжелой. В конце концов Кате дали такой срок, что даже прокуроршавздрогнула, когда судья каменным голосом читала приговор.

Баба Катя остановилась, вытащила из коробкиконфетку и спокойно продолжила:

– Ну о чем я в бараке передумала, тонеинтересно. Разные бабы мне встречались, с Настей Опарой мы несколько летвместе провели.

– А ее за что за решетку сунули? –поинтересовалась я.

Знахарка покачала головой.

– За дело. Хоть и кричат зэчки, что всеони лебеди белые, попали в тюрьму невинно, не так это. Воровали, разбойничали,убивали. Вот и запихнули их от честных людей подальше. Да и я хороша, нанезабудку не похожа, водились за мной дела, которые теперь искупаю. Опараработала в больнице, взятку она приняла!

– От больной?

– Верно кумекаешь.

– Странно.