– Баба Катя! – закричала я. –Где Лера Опара? Как она связана с Еремиными? Почему Наташа мне наврала, сказав,что девушка ей сестра, причем старшая? С какой стати увела меня спешно избарака, из комнаты Насти, а? В чем там дело? Умоляю, скажите! По моимсведениям, Лера, девочка лет пятнадцати-шестнадцати, была продана некойсутенершей педофилу Абдулле. Ну я же вам все рассказала! Вы точно что-тознаете! Поймите, дело плохо, Еремины умерли, оба супруга, Луизу тоже пыталисьубить, я совершенно в этом уверена. Правда, пока не понимаю, каким образомкиллер вызывает у людей язву, но ведь он это делает! Лера Опара собираласьпоехать к бабушке Анастасии! Минуточку! Постойте!

Я задохнулась от крика, потом, забыв спроситьразрешения у хозяйки, схватила со стола кружку, подбежала к мойке, налила себеводы и принялась жадно пить. Баба Катя молча наблюдала за мною, в ее лице недрогнула ни одна мышца.

– Постойте, – прохрипела я,нахлебавшись по горло противной теплой жидкости, – вы же сказали, чтобарак расселили год назад?

– Верно, – кивнула знахарка, –где-то так, точное число не назову. Я первая выезжала.

– Но Лере-то не шесть месяцев! ВнучкаОпары подросток, девушка уже, неужели вы ее не видели?

– Никогда.

– Как же так?

– Просто. Небось она с родителями жила.

– Так у Опары были дети?

– Понятия не имею.

– Только ж что сказали: «у родителейжила»! – завопила я.

Баба Катя прищурилась.

– Ты сама о внучке заговорила, вот я ипредположила, что девочка с отцом и матерью обреталась.

– И вы не слышали ничего о детях Насти?

– Нет.

– Они не появлялись в монастыре?

– Нет.

– И в бараке?

– Нет.

– Может, их и в природе не существует?

– Вероятно.

– Откуда ж внучка?

– Это ты про нее речь вела, не я, –напомнила знахарка.

Из меня ушла вся энергия, собрав в комокостаток сил, я продолжила разговор, превратившийся в допрос.

– Извините, я не верю вам.

– Я никогда не лгу.

– Может, и так, но сейчас вы изменилиправилам.

– В чем же я сфальшивила?

– Ни за что не поверю, что, продружив всюжизнь с человеком, вы ничегошеньки не знали о его детях?

Баба Катя хмыкнула.

– Не были мы подругами.

– Но…

– Не нокай, – оборвала менябабка, – хочешь совет? Езжай домой, Опара умерла, а с ней и все остальноепогибло.

– Откуда вы знаете про кончинуНасти? – решила я уличить старуху. – Вроде не общались после вашегопереезда на новую квартиру.

Баба Катя включила чайник.

– Экая ты настырная. Сюда, в новый дом,из нашего барака шесть семей перебралось, постепенно переезжали, уж и не помнюкто, то ли Нинка Ряжкина, то ли Семен Павлюк и сказали: «Слышь, баба Катя,померла Квашня-то, не дождалась отдельной жилплощади». Вот так я и узнала.Лежит себе Настя в могилке, розовые цветочки из нее растут. Господь милостив,он всех утешит, даже Опару.

Потеряв всяческое самообладание, я налетела набабу Катю и схватила старуху за плечи:

– Кто же на погосте цветы посадил, еслиродственников нет, а? И откуда вам известно, что они розовые?

Знахарка вздрогнула, потом тихо ответила:

– Я позаботилась, ухаживаю за могилой.

– Зачем? Утверждаете, что не дружили,просто рядом существовали.

Колдунья вывернулась из моих рук и неожиданнонервно сказала:

– Сядь. Виновата я перед ней сильно, воти решила за могилкой приглядывать. Ничего я больше тебе не скажу, ступай сбогом, не моя это тайна.

– А чья? – Я решила во что бы то нистало добиться цели. – Чья? И какая тайна?

– Божья, – вымолвила баба Катя иотвернулась.

Наступила такая тяжелая, душная тишина, что еезахотелось разорвать руками. Я внезапно поняла, баба Катя и впрямь ничего нерасскажет. Забыв попрощаться, я повернулась и пошла к двери.

– Слышь, Виола, – вдруг сказаластаруха, – спина у тебя болит?

Я остановилась и кивнула.

– Верно. А что, так плохо дело, что состороны видно?

– Мне понятно, – хмыкнула бабаКатя, – ходишь ты так, крюком! Одно плечо выше другого, хочешь поправлю?

– И ныть перестанет?

– Ну… да. Ложись сюда.

– Прямо на пол?

– На твердом надо, мягкая подстилка неподойдет.

Я остановилась. Постоянная боль междулопатками стала мучить меня год назад. Сначала я решила, что простудилась,потом начала винить матрас на кровати, полагала, что сплю неправильно, –ну сами посудите, ложусь здоровой, встаю больной, – но и смена кровати непомогла.

– Да не бойся ты, – хмыкнулазнахарка, – у меня с твоей проблемой по два человека в день заявляются,всего-то разок шлепнуть надо. Впрочем, если охота маяться, уходи.

Я легла на пол, старуха что-то прошептала и совсей дури треснула меня чуть пониже шеи, по телу прошла такая боль, чтопотемнело в глазах.

– Вставай, – велела знахарка, –все.

Я машинально повиновалась, искренне удивляясьтому, что могу шевелиться.

– Ну? – улыбнулась баба Катя. –Лучше? Или еще беспокоит?

Я пошевелила лопатками и пришла в изумление –никакой боли.

– Позвонок на место встал, –пояснила знахарка.

– Вот здорово! А то я уже тонну анальгинавыпила.

– Глупость это, болеутоляющиеглотать, – хмыкнула бабка, – они ж не лечат, вроде как гнилой столскатертью накрыть: с виду хорош, а под красотой дерьмо.

– И больше он не выпадет? –радовалась я.