Может быть, она даже присутствовала на его премьере.

– Для таких хороших фильмов никогда не будет достаточно просмотров, – отозвалась Грета. – «Касабланка» не зря является классикой. Этот фильм может многому научить.

Мне стало любопытно.

– Чему, например?

– Тому, например, что во имя любви приходится чем-то жертвовать, – быстро ответила она. Грета невинно улыбалась мне.

– Даже самой любовью? Но это же бессмысленно.

Грета пожала плечами, и я заметила, что Арвин смотрит на нее во все глаза.

– Но ведь это истинное доказательство любви, не правда ли?

– Для меня – нет, – заявила я. – Я считаю, что это довольно глупо. За любовь следует бороться.

– Но иногда речь идет о большем, нежели собственное счастье, – ответила Арвин.

Грета коснулась ее руки.

– Теперь ты понимаешь, почему душе Саши нужно прожить еще несколько жизней.

Больше всего мне хотелось скорчить недовольную гримасу, но я уже выросла из этого возраста. Удивительно, насколько эти двое были добры к Арвин. Их реакция на Седрика была совершенно другой. Впрочем, вряд ли нашелся бы кто-то, чье сердце не открылось бы для Арвин. Ладно, был один такой, твердолобый Ной де Грей.

– Твоя бабушка в оранжерее?

К счастью, Пенни успела задать свой вопрос раньше, чем на Грету снизошло следующее озарение, о котором та не преминула бы сообщить.

– Полли и Молли тоже там. Мы ждем только Селину.

После откровений Седрика я едва могла произносить имя этой женщины, и все же пока приняла решение вести себя с ней совершенно обычно. Очень надеясь, что мне это удавалось. Это дело было настолько рискованным, что я не могла позволить себе ошибиться.

– Эта женщина всегда и везде опаздывает, – неодобрительно сказала Пенни. – Мы пойдем к ним. Ты будешь ждать ее?

– Конечно.

– Что они там делают? – с любопытством спросила Арвин, когда две женщины скрылись из виду.

– По официальной версии – занимаются скрапбукингом. – Я повернулась и стянула с полки один из уже готовых альбомов. – Однако чаще всего они работают над собственными Книгами Душ.

Глаза Арвин заблестели, едва она начала листать альбом. Она переворачивала страницу за страницей, которые, казалось, только и ждали, чтобы их украсили личные воспоминания какого-нибудь человека.

– Хочешь себе такой? – спросила я. – Ты могла бы запечатлеть там воспоминания об этой жизни.

Она решительно покачала головой:

– Лучше не надо. Желание ничего не забыть уже навлекло на меня однажды беду. В одной из своих прошлых жизней я вела дневник. – Она немного подумала. – Это было не так давно. Кажется, в 2011 году. Ной нашел его и прочел.

Мои брови взлетели вверх.

– Он не имел на это никакого права.

– И все-таки он это сделал, а после – бросил меня. Этим и закончилась та многообещающая жизнь. В той жизни Ной впервые влюбился в меня, но в дневнике были вещи, которые он не смог принять.

Она вздохнула.

– Может быть, ты хочешь помочь нам с книгами? – неожиданно для себя спросила я.

Во-первых, это отвлекло бы Арвин от переживаний, а во‐вторых, я могла бы позже посвятить ее в свой план. Ной, во всяком случае, вряд ли станет по ней скучать.

– Если можно, – тихо согласилась она. – Я никому не хочу мешать. Может быть, я им не нравлюсь.

– Не бери в голову.

Я подошла к двери и развернула висящую на ней табличку с надписью «Закрыто» наружу. Радикальные ситуации требовали решительных средств. На сегодня нам придется отказаться от своих доходов, а Селина все равно придет в магазин. Я понятия не имела, как себя с ней вести.

Арвин последовала за мной в оранжерею. Бабушка быстро подняла глаза и улыбнулась ей. Я потянула Арвин к столу, и мы присоединились к женщинам. Столешница была завалена бумагой, подвесками, лоскутками и всевозможными декоративными элементами.

– Вы хотите нам помочь? – спросила Молли. – Прекрасно.

– Если позволите, – застеснялась Арвин. – Я пойму, если…

– Мы рады, что ты здесь, – прервала ее бабушка. – В самом деле. Не волнуйся ни о чем.

– Ты какая-то бледная, детка, – сказала Полли, повернувшись ко мне. – Не выспалась?

– Да, как-то не очень, – беспечно отозвалась я. – Отчего-то никак не могла уснуть.

Может, стоит просто рассказать им об обвинениях Седрика? Поверят ли они мне?

– Хочешь поговорить об этом? – Бабушка целиком погрузилась в составление коллажа из кусочков ракушки и песка. Она приклеила широкий двусторонний скотч к краю книжной страницы и теперь осторожно посыпала ее песком. Потом сложила целую ракушку из отдельных кусочков. Я сама открывала пакетики с этими памятными вещицами. Женщина, которая прислала их нам, хотела подарить альбом своему мужу на годовщину свадьбы. На пляже, с которого был взят этот песок, он сделал ей предложение.

Я колебалась. Наверное, нет.

– Я беспокоюсь за Седрика, – произнесла я то, что соответствовало действительности. – С Ноем у Арвин ничего не продвигается. – Я покосилась на девушку. – Нет ли у него другого способа исправить свою ошибку?

Пенни печально покачала головой. Грета и бабушка обменялись взглядом, значение которого осталось для меня неясным.

– Я слышала, парнишка ловил тебе рыбу, – сказала Грета, видимо для того, чтобы отвлечь меня.

– Так и есть. – В ее устах это звучало так двусмысленно, словно мы с ним переспали посреди рыночной площади. Неужели бабушке и вправду так необходимо все им рассказывать? Только то, что Кодекс запрещал Просветленным иметь секреты друг от друга, еще далеко не означало, что они не могли иметь личной жизни.

– Мы просто вместе решали, как сохранить это в тайне от Селины, – тут же вклинилась она.

– Большое спасибо.

– Когда вы встречаетесь снова? – прямо спросила Пенни.

– Я не знаю.

– Детка, – начала было Грета, но, подняв голову, я краем глаза заметила, как бабушка покачала головой, и та умолкла. Мне вдруг стало очень обидно. Эти пятеро практически воспитали меня. Я очень хотела им доверять, но они тоже что-то скрывали от меня. Или это из-за Селины они так осторожничали?

Арвин подала мне нож, и я разрезала проклеенный край пакета, который прибыл несколько дней назад. Я обязательно выясню, почему они вели себя так странно.

– Ты поможешь мне каталогизировать это? – спросила я ее. – Мы должны занести в список все содержимое пакета. Чтобы ничто не потерялось или не перекочевало в другую книгу.

– Это может все испортить, – пояснила бабушка. – Воспоминания – это достояние только одного человека – того, кто их пережил.