Оставив охотника размышлять над сказанным, Коломеев вышел.Надо было заниматься господином Орловым, предпринимателем, который, каквыяснилось, очень хотел приобрести нынешнюю собственность Виктора Чернявского.

Жена самого молодого из оперов, Сережи Прокофьева, родиладвойню. Событие это стало неожиданным для всей семьи, поскольку Наталья,девушка независимая, УЗИ во время беременности не делала и по врачам принципиальноне ходила, полагая, что все должно идти естественным путем.

На работе Сергею скорее сочувствовали, чем поздравляли, и запоследние две недели он в полной мере ощутил, что такое счастье двойногоотцовства. Близняшки-девчонки оказались крикливыми, и высыпаться у него нуникак не получалось. А тут еще маньяк калиновский!

– Здорово, красноглазый, – заскочил в комнатукто-то из соседнего отдела, Прокофьев даже не разобрал, кто именно.

– Привет, – не отрываясь от бумаг, пробурчал он.

Черт, еще работы немерено! Переписав у всех жителейпаспортные данные, Прокофьев добросовестно рассылал запросы повсюду, кудатолько можно, начиная с мест лишения свободы и заканчивая психиатрическимилечебницами. А еще нужно было протокол допроса свидетелей оформить, как полагается,задним числом понятых найти…

Прокофьев обхватил голову руками и тихо застонал.

– Эй, многодетный отец, тебя Коломеев спрашивал!

– Иду.

Вздыхая, опер поднялся на второй этаж, где располагаласьпрокуратура. Коломеев сидел в своем кабинете и внимательно изучал документы.

– Сереж, тебе задание, – сказал он, как толькопарень вошел. – Надо проверить алиби Орлова. Вот тебе бумажка, на ней всенаписано. Он уверяет, что был в кафе и в клубе, а к деревне Калиново близко неподъезжал. Получается, мамаша его все выдумала. Только непонятно, зачем ей этонужно.

– Иван Ефремович! – оживился Прокофьев. – Таквот же он, наш убийца! И мать его ничего не выдумала, просто она сына боялась,потому раньше и молчала! Брать надо Орлова!

– Иди давай. «Брать»… – передразнил егоследователь. – Сначала алиби проверь, а потом уж и брать будешь. А то какбы тебя самого не взяли… за одно место.

Прокофьев вздохнул и, забыв про запросы, оставшиеся настоле, пошел выпрашивать машину до Москвы.

– Алиби Орлова подтверждается, – рассказывал ончерез три часа, потирая воспаленные от бессонницы глаза. – Его официантызапомнили, он у них постоянный посетитель. Кстати, забыл сказать – по этой, какего… по жене второй жертвы, короче…

– Мысиной, – подсказал Михалыч.

– Да, по Мысиной. Там тоже все чисто: днем была всалоне, а вечером с подругами на юбилее.

– Понятно, – Коломеев привычно побарабанилпальцами. – А что же нам тогда госпожа Орлова мозги пудрит? Да не простопудрит, а с выдумкой! Вот что, Михалыч, проверь-ка ты бабу получше, а то оназачем-то следствие на ложный путь толкает. А что с Артемом?

– Как что? – усмехнулся Михалыч. – В Обуховесидит, ищет свидетелей столетней давности. Пока безуспешно.

– Что безуспешно, я и сам уже понял. Сереж, запросы впсихушки готовы?

– Нет, Иван Ефремович, я не успел пока.

– Как не успел?! Да их же в первую очередь нужно былосделать! Ну-ка быстренько звони им, а то пока письменные запросы обернутся, унас все Калиново повырежут. Понял?

Прокофьева как ветром сдуло. Коломеев вздохнул.

– Нет, ну как с такими работать, а, Михалыч?

– Да ладно тебе, у парня счастье привалило в двойномкомплекте…

– Вижу. Он от этого счастья вторую неделю как мешкомтрахнутый ходит. С цементом. Так, что у нас со свидетелями…

Тоня вышла из дома, чтобы отнести бабке Степаниде свежеепеченье, и обнаружила, что повалил густой снег. Она оглядела сад, вздохнула инакинула капюшон. Медленно бредя по тропинке, которой почти не было видно,думала о том, что Виктор может доиграться со своим пистолетом и пристрелить кого-нибудьне того. В том, что ночью она видела не убийцу, а совершенно другого человека,Тоня почти не сомневалась, хотя и не смогла бы объяснить своей уверенности.

Пакет с печеньем приятно грел ладони. Недавно добраяСтепанида угощала Тоню маленькими печенюшками, испеченными мастером на все рукиЖенькой. Печенюшки были потрясающе вкусными, рассыпчатыми, с корицей, ванилью икаким-то слабым, непонятным привкусом, который Тоня никак не могла определить.Она спросила у Степаниды, но та призналась, что сама не печет, а толькосмотрит, как управляется кулинар-охотник. А потом ест.

– Представляешь, Вить, – сказала мужу вечеромТоня, с удовольствием поедая маленькие треугольники, – печенье ведьСтепанидин Женя сам испек! Вот бы ты у меня был способен на такое…

– Еще не хватало! – огрызнулся Виктор, нерасположенный шутить. – Что за мужик такой, который печенье печет целымиднями? Хуже бабы, ей-богу. Я бы еще понял, если б он шашлык готовил, а ерундутакую… Нет, не понимаю.

– Во-первых, не целыми днями, – заступилась заохотника Тоня. – Во-вторых, мужик он вполне полноценный. Ты посмотри, какон Степаниде помог за то время, что живет у нее. Кстати, она хвасталасьнедавно, что он в бане новую скамью сделал и полки поправил.

– Да ее баню нужно полностью перекладывать, а нескамейки в ней делать.

– Все равно, – заупрямилась Тоня. – И сзабором он нам помог…

– За пятьсот рублей, – вставил Виктор.

– И Мысиным с дверью…

– За триста.

– Да ну тебя! – рассердилась она. – Нет бы –слово доброе сказать, так только обругать можешь лишний раз.

Тоня взяла тарелку с печеньем и ушла на кухню читатьлюбимого Акунина…

И вот теперь она напекла печенье сама и вспомнила проСтепаниду. Тоня вообще старалась приносить ей побольше сладостей, помня посвоим бабушке с дедушкой, как старики любят конфеты и печенье. Степанидаворчала, но подношения принимала с видимым удовольствием.

Задумавшись о соседке, Тоня не заметила, как вышла на улицу.Снег повалил еще сильнее, поднялся ветер, и тут справа от Тони хлопнулакалитка. Она оглянулась – ее собственная была прикрыта на щеколду. Закрываясьрукой от холодных хлопьев, Тоня прошла несколько шагов к заброшенному дому иостановилась. Калитка была открыта. Вновь налетевший порыв захлопнул ее, ачерез пару секунд она опять с тихим скрипом отворилась.

Тоня стояла и смотрела на открывающуюся и закрывающуюсядверцу, а в голове ее рождалась смутная, еще до конца не осознанная догадка.Сказав себе, что она только закроет соседскую калитку, Тоня подошла кзаброшенному дому, огляделась… и вошла во двор.