Гарион кивнул, передал копье кузнецу, а сам последовалнаверх за Шелком, Бельгаратом и Фельдегастом. Взобравшись на вершину, ониспешились и под прикрытием густых зарослей осторожно двинулись дальше.

Одетые в черное гролимы стояли на коленях в мокрой травеперед двумя алтарями, расположенными на некотором расстоянии от холма. Каждого,как плащ, покрывало распластанное кровавое бесформенное тело. За алтарямишипели светильники, от которых в моросящее небо поднимались столбы черногодыма. Гролимы тянули молитву знакомыми Гариону скрежещущими голосами. Слов онразобрать не мог.

– Чандимы? – тихо спросил Бельгарат у жонглера.

– Трудно сказать наверняка, почтеннейший, –ответил Фельдегаст. – За это говорят два алтаря, но возможно, этот обычайуже широко распространился. Гролимы очень быстро перенимают изменения врелигиозных ритуалах. Но кто бы это ни были, нам с ними все равно лучше невстречаться. Нет никакого смысла ввязываться в стычку с гролимами.

– К востоку от долины, видишь, вон там, – указалвдаль Шелк, – растут деревья, если мы скроемся за ними, нас не заметят.

Бельгарат кивнул.

– Долго еще они будут молиться? – спросил Гарион.

– По крайней мере, еще полчаса, – ответилФельдегаст.

Гарион смотрел на два алтаря и чувствовал, как его наполняетгорячая ярость.

– Я хотел бы украсить эту церемонию личнымпосещением, – сказал он.

– Не вздумай, – возразил Бельгарат. – Тыздесь не для того, чтобы разъезжать по деревням и вершить правосудие. Пошлиназад к остальным. Нужно успеть обойти этих гролимов прежде, чем они закончатмолитву.

Четверо мужчин осторожно пробрались через полосу мокрыхдеревьев, с востока окаймлявших неглубокую долину, в которой гролимы творилисвои мрачные обряды, и вернулись на покрытую грязью дорогу на расстоянии милиот них. Отряд во главе с Гарионом снова поскакал галопом вперед.

На расстоянии нескольких миль от долины, где гролимыпринесли в жертву этих несчастных, им попалась на пути горящая деревня, отдомов которой валил густой дым. Людей поблизости они не увидели, хотя рядом сгорящими домами были видны следы недавних стычек.

Не останавливаясь, путники поехали дальше.

К вечеру дождь прекратился, хотя небо все еще было затянутооблаками. И тут, въехав на вершину очередного холма, на противоположной сторонеравнины они заметили одинокого всадника.

– Что будем делать? – спросил Гарион, повернувшиськ группе.

– Ты ведь не зря надел доспехи и взял в рукикопье, – ответил Бельгарат.

– А может, пусть он проедет себе стороной?

– Нет, – вмешался Фельдегаст. – Само твоеприсутствие с копьем и щитом в руках – вызов для него, и он его примет. Ну таквыбей его из седла, молодой господин. А то уже день скоро закончится.

– Ладно, – невесело согласился Гарион.

Он пристегнул щит к левой руке, поправил шлем и вытащил изстремени наконечник копья. Кретьен уже бил копытом землю и призывно ржал.

– Тебе не терпится, дружище, – пробормоталГарион, – ну, хорошо, поехали.

С серым произошла поразительная перемена. Он устремилсявперед, но не рысью и не галопом, а каким-то особенным аллюром, будтоспециально предназначенным для атаки.

Вооруженный всадник, который уже заметил Гариона, казалось,был потрясен неожиданным нападением, которому не предшествовали обычные в такихслучаях вызовы, угрозы и словесные оскорбления. Повозившись со своимидоспехами, он наконец закрепил щит и взял наперевес копье. Выглядел он довольнонеуклюже, очевидно из-за неудобных доспехов. Облачен он был в куртку-кольчугу,доходившую до колен, на голове красовался круглый шлем с забралом, а у поясаболтался большой меч. Он опустил забрало, пришпорил коня и поскакал навстречуГариону – в атаку.

Гарион прикрылся щитом и, наклонив копье, направил его прямона противника. Мокрые поля у обочины слились для него в одно сплошное пятно. Ондовольно часто наблюдал, как все это проделывает Мандореллен, чтобы уяснитьсуть. Расстояние между ним и незнакомцем быстро сокращалось, и Гарион отчетливовидел летевшие из-под копыт коня противника комья грязи. В последний моментперед тем, как они сошлись, Гарион поднялся в стременах, как учил егоМандореллен, подался вперед, напрягая все тело перед ударом, и направил своекопье прямо в середину щита незнакомца.

Удар! И в воздух взметнулись обломки разлетевшегося накусочки копья незнакомого рыцаря. Его собственное копье, сделанное из толькочто срубленного кедрового дерева, было гибким и прочным. Согнувшись в дугу, кактуго натянутый лук, оно снова пружинисто выпрямилось. Пораженный всадниквнезапно приподнялся над седлом, его тело описало в воздухе высокую изящнуюдугу и свалилось головой вниз прямо посередине дороги.

Гарион проскакал мимо и, натянув поводья, остановил серого.Человек лежал навзничь в дорожной грязи. Он не двигался. Осторожно, держанаготове копье, Гарион шагом подвел Кретьена к усыпанному обломками копьяпротивника месту, где произошло столкновение.

– С тобой все в порядке? – спросил он лежащего вгрязи церковного гвардейца.

Ответа не было.

Гарион осторожно слез с коня, кинул на землю копье и взялсяза рукоять меча.

– Эй, я спрашиваю, ты в порядке? – снова спросилон.

И осторожно ткнул поверженного соперника ногой.

Забрало гвардейца было закрыто, и Гарион приоткрыл его,просунув под него острие меча. Глаза человека закатились так, что были видныбелки, а из носа струилась кровь.

Подъехали остальные, и Сенедра, не дав коню остановиться,соскочила с седла и бросилась в объятия мужа.

– Ты был великолепен, Гарион! Просто великолепен!

– Неплохо все прошло, правда? – скромно ответилон, пытаясь одновременно удержать и меч, и щит, и жену. Он взглянул наПольгару, которая тоже слезла с коня. – Как ты думаешь, тетушка Пол,парень оправится? – спросил он. – Надеюсь, что удар был не слишкомсилен.

Она осмотрела обмякшее тело гвардейца.

– С ним все в порядке, дорогой, – увереннопроизнесла она. – Просто потерял сознание от удара, вот и все.

– Славная работа, – похвалил Шелк.

Внезапно Гарион широко улыбнулся.

– Знаете что, – сказал он. – Кажется, яначинаю понимать, почему Мандореллену так нравятся поединки. Это и в самом делезахватывает.