– На них-то главным образом и держится властьУрвона, – добавил Фельдегаст. – Их привычное занятие – плестизаговоры друг против друга и тех, кто ими повелевает. Но чандимы Урвона ужепять веков поддерживают согласие среди маллорейских гролимов.

– А церковная гвардия? – спросил Сади. – Вней – чандимы или тоже гролимы?

– По-разному, – ответил Бельгарат. – Срединих, конечно, есть гролимы, но большинство – маллорейские ангараканцы. Ихнабрали еще до Во-Мимбра как телохранителей Торака.

– Зачем богу понадобились телохранители?

– Я сам этого никогда не мог понять, – призналсястарик. – Но как бы там ни было, они остались и после Во-Мимбра – и новые,и ветераны, получившие раны в боях, и отосланные домой. Урвон убедил их, чтовыступает от лица Торака, и теперь они к его услугам. Потом набрали еще молодыхангараканцев, чтобы восполнить пробелы в рядах. Сначала они лишь охраняли храм,но когда у Урвона возникли трудности с императорами из Мал-Зэта, он решил, чтоему необходима поддержка, и сформировал из них армию.

– Хорошо придумано, – заметил Фельдегаст. –Среди чандимов Урвон имеет колдунов, которые держат гролимов в повиновении, ацерковные гвардейцы стали силой, способной подавлять возможные протестыпростого народа.

– Эти гвардейцы, значит, просто солдаты? – спросилДарник.

– Не совсем. Скорее рыцари, – ответилБельгарат. – Правда, они далеко не так великолепны. У них, конечно, есть икопья, и шлемы, и щиты, но полагаются они на кольчугу. Одна беда – глупы, какарендийцы. У тех, кто носит стальные доспехи, в голове бывает совершенно пусто– это уж во всем мире так.

Бельгарат оглядел Гариона с головы до ног.

– Ты в хорошей форме? – спросил он.

– Не сказал бы, а что?

– Нам, очевидно, предстоит столкновение с гвардейцами,а не с чандимами. Но если для борьбы с ними мы используем наши умственныеспособности, то шум будет такой, что чандимы налетят, как мошкара на огонь.

Гарион удивленно смотрел на деда.

– Ты шутишь! Я же не Мандореллен!

– Да, ума у тебя побольше, чем у него.

– Я не допущу, чтобы при мне оскорбляли моегорыцаря! – горячо воскликнула Сенедра.

– Сенедра, – рассеянно бросил Бельгарат, –замолчи.

– Замолчать?!!

– Ты слышала, что я сказал. – Он так грознопоглядел на нее, что она отступила и спряталась за спину Польгары. –Понимаешь, Гарион, – продолжал старик, – Мандореллен тебя кое-чемунаучил, и у тебя есть опыт, которого нет у него.

– А доспехи?

– У тебя есть кольчуга.

– Но нет ни шлема, ни щита.

– Я мог бы тебе помочь, Гарион, – предложилДарник. – У тебя найдется какой-нибудь старый котел, Пол? – спросилон.

– Какого размера?

– Такого, чтобы Гарион мог надеть его на голову.

– Ну это уж слишком! – воскликнул Гарион. – Яне собираюсь напяливать на себя кастрюлю вместо шлема. Я делал это, толькокогда был мальчишкой.

– Я немного изменю ее форму, – заверил егоДарник. – А из крышки сделаю отличный щит.

Гарион, ворча, ушел прочь.

Бархотка, прищурившись, поглядела на Фельдегаста. Ямочкиисчезли с ее щечек.

– Скажите-ка, господин жонглер, – началаона, – почему это странствующему комедианту, который зарабатывает своимивыступлениями в придорожных тавернах гроши, так много известно о жизнималлорейских гролимов.

– Я вовсе не так глуп, как это может показаться,госпожа моя, – ответил он. – У меня есть глаза и уши, и я знаю, какими пользоваться.

– Ты неплохо ушел от ответа, – похвалил егоБельгарат.

Жонглер самодовольно ухмыльнулся.

– Я и сам так думаю. Ну да ладно, – продолжал онуже серьезно, – как говорит мой старый друг, если пойдет дождь, мы вряд ливстретимся с чандимами, потому что в плохую погоду псы обычно сидят в конуре.Скорее всего нам повстречаются церковные гвардейцы, потому что рыцарь, будь тоарендиец или маллореец, не обращает внимания на дождь, барабанящий по егодоспехам. Без сомнения, у нашего короля хватит сил сражаться с любымгвардейцем, но может случиться, что нам попадется не один воин, а целый отряд.Если произойдет такая встреча, помните: когда рыцарь разгонится, ему оченьтрудно свернуть с пути и изменить направление. Шага в сторону и легкого щелчкапо затылку достаточно, чтобы выбить его из седла, а человек в доспехах, еслиего сбили с лошади, – это все равно что лежащая кверху лапами черепаха.

– Я догадываюсь, ты ведь не раз это проделывал? –тихо спросил Сади.

– Я не всегда был во всем согласен с церковнымигвардейцами, – признался Фельдегаст, – и все же я жив и здоров и имеювозможность с вами о них беседовать.

Дарник взял у Польгары чугунный котел и сунул его в огонь.Через некоторое время, когда котел раскалился докрасна, Дарник вытащил его изогня толстой палкой, положил на круглый камень лезвие сломанного ножа, а нанего – котел. Затем он поднял топор, осмотрел его и занес древко над котелком.

– Сломаешь, – предупредил Шелк. – Чугунслишком хрупок для таких ударов.

– Положись на меня, Шелк, – подмигнув ему, сказалкузнец.

Набрав в легкие побольше воздуха, он начал несильно бить покотлу. И раздался не глухой звук ударов по чугуну, а чистый звон стали,знакомый Гариону с раннего детства. Кузнец искусно перековал котелок в шлем сплоским верхом, острым переносьем и тяжелыми крыльями. Гарион знал, что другего немного плутует, шепча над шлемом заклинание.

И вот Дарник бросил шлем в ведро с водой, он громко зашипел,окутанный облаком пара. Теперь предстояло превратить крышку в щит, но это былосложной задачей даже для искусного кузнеца. Если ударами молота довести щит донужного размера, он будет таким тонким, что не сможет отразить даже ударкинжала, не говоря уже о мече или копье. Поразмыслив, кузнец отложил топор всторону и сделал Тофу едва заметный знак. Великан кивнул, спустился к берегу,вернулся с ведром, полным глины, и опрокинул его прямо на раскаленный щит.Раздалось шипение, и Дарник продолжил работу.

– M-м, Дарник, – сказал Гарион как можно болеевежливо, – глиняный щит – это не совсем то, что мне нужно.

Дарник только хмыкнул.