Волкодав покачал головой:

– Всё было не так, госпожа.

Продолжения не последовало, и кнесинка поняла: больше она невыжмет из него ни слова. Он просто сидел и смотрел на неё. И молчал. Страшныйчеловек. Опасный каторжник, клеймёный убийца. Кнесинка вдруг почувствовала, чтодоверяет этому страшному человеку полностью, бездумно и беспредельно. Оназахотела сказать ему об этом, но не нашла слов, поперхнулась и спросила ни стого ни с сего:

– Почему ты пришёл в Галирад, Волкодав?

Он пожал плечами.

– Мне было всё равно, госпожа.

Мыш, уставший ползать в траве, вернулся к нему и устроилсяподремать на ременной петельке, притачанной к ножнам меча. Кнесинка подумала отом, что городской человек, решив спрятаться, бежит в лес и воображает, будтотам его никто не найдёт. А лесной житель, наоборот, полагает, что легче всегозатеряться в большом городе. Ещё она подумала, что такому, как Волкодав,затеряться ой как непросто. Такие не умеют сидеть тише воды, ниже травы. Такиебез конца заступаются за осуждённых еретиков и за нищих старух и с мрачнымдостоинством ждут приговора, когда их приводят в суд по навету.

Волкодав заново обшарил взглядом светлое редколесье, отмечаяуспевшие сдвинуться тени. Любопытная пищуха опустилась на низкую ветку,посмотрела на него сперва одним глазом, потом другим, вспорхнула и полетелаловить комаров.

– Всё-таки ты должен научить меня сражаться, –решительно проговорила кнесинка. – Ты – мой телохранитель, не батюшкин…меня и слушай, не его. – Венн молчал, и она, опустив голову, тиходобавила: – Я не посягаю быть воительницей, как моя мать. Я просто не хочубольше бояться… – И вскинула голову, глаза снова заблестелизадором: – Я слышала, как забавляются лучшие бойцы твоего племени.Кто-нибудь разгоняет на них тройку, и они ударом в оглоблю опрокидывают всех трёхконей! Ты так можешь?

– Не знаю, – сказал Волкодав. – Я непробовал.

Кнесинка хитровато посмотрела на него снизу вверх, из-подресниц, и вздохнула:

– Наверное, врут люди.

– Не врут, – сказал Волкодав.

– А ты сам видел?

– Видел. Только это была не забава.

– А как?..

– Лошади понесли на ярмарке, – ответил оннеохотно. – Нас, детей, затоптали бы, если бы отец не остановил.

– Твой отец был воином? – спросила кнесинка.

Волкодав отрицательно мотнул головой. И опять намертво замолчал.

А через несколько дней случилось то, чего он ждал с самогоначала, и в особенности – после того, как Лучезар привёл бывшего полосатого иПлишку. Третий явился сам, и осталось только предполагать, подслушал ли онкакой-нибудь разговор на торгу или смекнул сам. Это был молодой белобрысыйсегван, но, при всей его молодости, сегванского в нём было намного меньше, чемв старой Киренн – вельхского. Волкодав хорошо знал эту породу наёмников,которые путешествовали из страны в страну вслед за войнами и войсками, давно ипрочно забыв дорогу домой. Самого его никакой заработок не заставил бы к нимпримкнуть. Хотя и звали. И до хрипоты объясняли дремучему бестолковому венну,что война, мол, – такое же ремесло, как и все остальные…

Сегвана он заприметил почти от самых ворот и немедленнопонял, что было у того на уме. Вот парень о чём-то спросил отроков, и они сталиобъяснять, указывая в сторону хором кнесинки. Сегван направился дальше, и одиниз отроков пошёл вместе с ним. Не столько пояснить дорогу, сколько ради того,что пришлец был оружен и явно не дурак в рукопашной.

Кнесинка как раз отдыхала у себя. Волкодав сидел накрылечке, и Нелетучий Мыш грелся на послеполуденном солнышке, устроившись унего на колене. Привлечённая чем-то, над ступеньками закружилась большая муха;зверёк хищно насторожил уши и даже подпрыгнул, но не полетел.

– Эх ты, – сказал ему Волкодав.

Сегван подошёл и остановился в нескольких шагах. Всталдовольно нахально, так, чтобы на ноги венна падала тень. Мыш враждебно зашипели перебрался повыше, угрожающе пригибаясь и расправляя чёрные крылья.

– Ты, что ли, Волкодав? – спросил сегван.

Некоторое время венн щурился на него против света,прикидывая, стоило ли отвечать. Наконец решил, что стоило, и проворчал:

– Может, и я…

– Я тебя побью хоть на мечах, хоть на ножах, хотьтак! – не тратя попусту времени, взял быка за рога отчаянный малый. –Я буду охранять кнесинку вместо тебя, потому что лучше сражаюсь!

Это был вызов. К отроку, подошедшему вместе с сегваном,присоединился второй, потом третий. Появились братья Лихие. Подъехали двамолодых витязя и остановились чуть поодаль, делая вид, будто происходившее укрыльца их нисколько не интересовало.

– Как звать-то, храбрец? – не спеша проговорилВолкодав.

– Сперва побей, – ответил тот насмешливо, –тогда и спрашивать станешь.

Волкодав прислонился спиной к гладкой стойке крылечка,устраиваясь поудобнее.

– Да ты трус никак! – обрадованно сказал емусегван. – Хёгг сожри твои кишки! Правду же говорят: венн молодец противовец, а против стоящего бойца…

Волкодав не ответил и не пошевелился, и разочарованныезрители поняли, что вставать он не намеревался.

– Ты, должно быть, ни шиша не умеешь, – продолжалсегван, но уже не напряжённо, как поначалу, а с отчётливо различимымпрезрением. Вытащив из ножен меч, он стремительно закрутил его в воздухе, ловкоперехватывая и кидая из руки в руку.

– А вот так можешь? А так?!

– Могу, – безразлично сказал Волкодав. Онпрекрасно понимал, чем был занят непрошеный гость. Так часто ведут себя передпоединком, стараясь смутить соперника, а себя раскалить самое меньшее докрасна.Смущаться Волкодав ни в коем случае не собирался. Драться – тоже. Этот парень,наверное, был куда как неплох в схватке, коли оставался до сих пор жив, сего-то норовом. Неплох, но не умён. Иначе повнимательней слушал бы, чтоговорили в городе о кнесинке и её телохранителях, да и пришёл знакомитьсяпо-хорошему. Во всяком случае, не считал бы, что кнесинка рада будет нанять еговместо человека, только что спасшего ей жизнь. Нет, подумал Волкодав. Когда ясам занимался примерно тем же, чем ты сейчас, я вёл себя по-другому. И ещё японимал, что дочь правителя города – это не купчиха, боящаяся ворья.

«Сперва Побей» между тем со стуком вогнал меч назад в ножныи выхватил сияющий боевой нож чуть не в три пяди длиной. Волкодав знал, чтоостровные и береговые сегваны порою предпочитали их даже мечам. И уж владелиими…

– А так можешь?!.

Парень ловко кинул нож себе за спину, и тот взвился надлевым плечом, чтобы точно лечь рукоятью в подставленную ладонь.

– Не пробовал, – сказал Волкодав. – А зачем?