– А что за мебель? Я видела по телевизору такой царский диван…

– Вы великолепно смотрелись бы на нем в этом пеньюаре! – галантно заявил Иван и чуть склонил голову.

– Я убью тебя, – еле слышно шепнула Зина.

Он только ухмыльнулся и с тем же наигранным пафосом продолжил:

– А какие бывают кресла! Маша, вы бы в таком чувствовали себя герцогиней!

– Ой, – она закрыла глаза, вызывая картинку. – Неужели такое возможно? Я не могу поверить!

– Одно слово вашего мужа и…

Клим неожиданно резко сказал:

– Оставьте ее в покое!

Он сделал шаг вперед, будто пытался прикрыть жену, но руки ее не выпустил. «Он никогда ее не выпустит, – с горечью подумала Зина. – Он на это просто не способен… Хоть мы и самом деле не виноваты, что здоровы».

– Ладно, оставим, – согласился Иван и вскинул руки, изображая, что сдается.

Зина покосилась на него с подозрением: такая сговорчивость с чужими была не в его характере. Легко Иван уступал только ей, но даже с другими артистами, которых любил называть членами семьи, оставался непреклонен.

«Нет, он не сдается, – догадалась она. – Надеюсь, Клим это понял… Господи, ну почему он все время улыбается?!»

Это уже снова относилось к мужу. В памяти еще сохранились бледные оттиски тех дней, когда Иван одной этой улыбкой заставлял все в ней замирать. Тогда она верила, что так улыбаться может только чистый сердцем человек. Ей стоило большого труда принять, что это совсем не так…

– Пойдемте на кухню, – уже успокоившись, снова предложил Клим. – Вчетвером мы там еще поместимся.

Иван уже раскрыл рот, чтобы поведать об удобстве угловых кухонных диванчиков, но передумал, заметив Зинин взгляд. Вместо этого он подхватил Машу под руку и вытащил в коридор, что-то нашептывая. Она семенила рядом, похожая на жалкую старушонку, опекаемую взрослым сыном, дожидающимся наследства.

– Это какой-то жуткий сон, – шепнул Клим, на секунду задержавшись возле Зины. – Ты, и она, и он – все здесь. Вместе. Я просто поверить не могу…

– Не все сны бывают радостными, – осторожно заметила она.

Он печально отозвался:

– У меня только один такой и был…

И помолчав, глухо добавил, чуть отвернувшись:

– Ты даже не представляешь, как я хочу тебя обнять…

– Представляю, – Зина вскользь погладила его вдоль позвоночника. – Я ведь тоже хочу…

Клим вдруг шагнул к ней и обнял, одним движением отрешившись от всего и ото всех, кто был за пределами этой комнаты, где он написал свою пьесу и где хранил Зинину фотографию. Она даже не испугалась, потому что и для нее сейчас мир ограничился пределами этой комнаты. В голове у нее все мягко поплыло, будто их маленький островок сам собой оторвался от остальной суши и превратился в летучий корабль, для которого не существует границ и указателей. Зине даже послышался легкий свист, и она представила, что если откроет глаза и отодвинется от прижавшего ее человека, то упадет с высоты. Опять туда, где сплошные границы и указатели…

И все же ей пришлось высвободиться, ведь часть ее еще оставалась на земле и требовала воссоединения. «Я могу существовать только или там, или здесь. Я не умею разрываться…» – морщась от боли, она погладила лицо Клима, которое опять стало младенчески-счастливым.

– Если б мы могли ускользнуть с тобой в какой-нибудь параллельный мир, – прошептал он, открыв глаза. – Представляешь, они заглянули бы, а нас нет…

Но к Зине уже вернулась обычная, самой поднадоевшая трезвость.

– А как же мои дети? – спросила она.

Клим тихонько рассмеялся:

– Ну, мы стащили бы их как-нибудь…

Громкий голос Ивана оттолкнул их друг от друга:

– Эй, вы где там застряли?

Шагнув в коридор, Клим спокойно ответил:

– Я показал Зине начало…

Он запнулся, взглянув на жену, и закончил туманно:

– Своей работы…

– Клим очень много работает, – пожаловалась Маша и, широко раскрыв рот, положила на язык квадратик песочного печенья.

Проследив за ней, Иван округлил бесстыдно засмеявшиеся глаза. Потом уже серьезным тоном заметил:

– Кстати, о вашей работе… Я прочитал об этих птицах одну интересную вещь. Оказывается, аист убивает самку, заподозренную в супружеской измене.

В повзрослевшем за минуту лице Клима ничто не изменилось. Налив чаю Зине и себе, он невозмутимо поинтересовался:

– Только заподозренную?

– Вы этого не знали?

– Нет. Я что-то такого нигде не читал.

– Ну так имейте в виду, – безразличным тоном произнес Иван. – Это может вам пригодиться.

Зина побаивалась, что Клим как-нибудь выдаст себя: чашка дрогнет в руке или голос. Но он уверенно отхлебнул горячего чая и без заминки ответил:

– В моей… работе я обхожусь без крови.

– А что так? – Иван язвительно прищурился. – Боитесь ее?

– Как я могу бояться крови? Я же врач. Я точно так же прошел через анатомичку, как и другие… Дело совсем не в этом.

Иван хлопнул рукой по столу, напугав Машу, которая сразу прижалась к мужу.

– Держу пари, у вас имеются некие убеждения на этот счет!

– Да уж имеются! – рассердился Клим. – Мы же не животные, чтобы совершать неконтролируемые действия!

Таранин лукаво напомнил:

– А состояние аффекта?

Упрямо склонив голову, Клим сказал:

– В любом случае, убийство не решает проблему, а только создает новые.

– Это если за ним следует наказание… Но вы загляните в статистику! Нераскрытых убийств сотни! А что это значит? То, что сотни людей решили свои проблемы, не создав новых.

– Участие совести в этом деле вы начисто отвергаете?

Едва не подавившись, Иван громко расхохотался:

– Ну, Клим! Уж от вас ли это слышать! Смех да и только… Вы же лучше всех должны знать, что все эти ужасные муки совести придуманы господами сочинителями… На самом деле есть только страх. Опять же перед наказанием, а не перед преступлением. Вот он может помешать… Но если поработать головой… Знаете, кто может стать идеальным убийцей? Режиссер. Ну или писатель. Тот, кто привык предугадывать каждый шаг своего героя. В данном случае жертвы…

«Что он такое несет? – с раздражением подумала Зина. – Не думает же он, что меня можно запугать? Только не запугать… Тут он как раз и просчитался».

– Все это – умозрительная теория, – пожал плечами Клим. – Меня это не особенно увлекает, потому что в действительности все выходит по-другому… Я – врач, я привык на все смотреть трезво. А вы, конечно…

Откинувшись, Иван навалился спиной на узенький подоконник и с усмешкой спросил:

– А трезво глядя на меня, что вы сказали бы? Именно как врач?

– Это что, такая игра? – поглядев на Зину, уточнил он. – «Поговорим откровенно»?

– Почему бы и нет? Так что скажете, господин доктор?

– Что вы кажетесь абсолютно здоровым человеком…

Иван