назначенным ему адвокатом и за счет штата. И добавлял, что, если ему вынесут смертный приговор, он будет затягивать дело так долго, что налогоплательщики выйдут из себя и потребуют назвать «имя того идиота, который присудил мне смертную казнь». Он пообещал разорить любой штат, который попробует вынести ему смертный приговор.

Какой бы провокационной ни казалась его тактика, в логике ей отказать нельзя. После первичных консультаций со своими адвокатами Кит понял, что главная улика против него – его собственные слова. «Это было в буквальном смысле все, чем они располагали. К тому времени, как они добрались до трупов, причину смерти установить было невозможно. От женщины во Флориде остался один скелет. Анджелу Сабриз я раздавил своим грузовиком. Тело Клаудии сожрали хищники. Синди несколько месяцев пролежала за грудой камней. Во всех этих случаях у них были только мои показания, и ничего больше. Но признание без сопутствующих улик не может быть использовано в суде. Уж это про наши законы я точно знал».

Кит твердо стоял на том, что задушил Анджелу Сабриз в Вайоминге и уничтожил ее тело под своим грузовиком на трассе в Небраске, но пересмотрел свои показания, когда губернатор Вайоминга Джим Герингер экстрадировал его для процесса по тяжкому убийству, подразумевающему смертную казнь. Едва самолет с Китом приземлился в Чейенне, как обвиняемый начал объяснять, что солгал насчет места убийства, потому что хотел привлечь Герри Спенса на свою защиту.

Знаменитый адвокат защиты из ковбойского штата отклонил это предложение, и когда дело Сабриз сошло с первых страниц газет и стало суровой реальностью в зале суда, прокурор Вайоминга осознал грандиозность стоящей перед ним задачи. Теперь, когда Джесперсон предстал в глазах тысяч возможных присяжных как патологический лжец, чьи заявления и признания изменчивы, как погода в Скалистых горах, присудить ему убийство первой степени, а уж тем более смертную казнь, было совершенно точно невозможно.

– Я перехитрил их! – торжествовал Джесперсон. – Я знал, что если буду скармливать прессе разную чушь, то лишусь их доверия и в конце концов власти захотят избавиться от меня. В ту же минуту, как мое имя исчезнет из новостей, я могу умереть в своей камере в тюрьме. Полицейские так стремятся разделаться со мной, что могут подстроить все как самоубийство. При помощи прессы и интернета я насмеялся над системой. Я убедил весь гребаный пул присяжных в том, что я лжец и мои признания не стоят выеденного яйца.

Он называл своего нового заклятого врага, губернатора Вайоминга Герингера, «камбалой, которая заглотила наживку и не хотела ее отпускать, пока я тащил ее из воды», и говорил, что тот «откусил кусок себе не по зубам». Он обличал прокуроров Орегона и Вашингтона: «Им не нужны были признания. Они хотели доказать мою вину в суде. Хотели похвастаться, что раскрыли тайну по имени Кит Джесперсон. Хотели восхищения общественности. А я у них это отнял».

Когда убийца перешел от насмешек к издевательствам, многие начали видеть в нем нарциссического, незрелого мужчину-ребенка, готового на что угодно, лишь бы добиться своего – даже если пострадает репутация его семьи, а сам он станет всеобщим посмешищем. Он как будто гордился своей ловкостью и часто повторял фирменную присказку: «Я лжец, и чертовски хороший».

Продюсеры из корпорации «Фокс» выступили со своим предложением: они устроят для Кита проверку на детекторе лжи, а вопросы будет задавать прокурор с процесса О. Джей Симпсона, Марсия Кларк.

– Да ради бога, – ответил Кит. – На этот раз я скажу правду.

В частной обстановке он сказал:

– Я ни разу в жизни не провалил ни одного теста на полиграфе. Когда все время врешь, это легко.

Корпорация «Фокс» отказалась от этой идеи.

Неудобный заключенный провел в тюрьме Ларами около пяти месяцев, после чего власти Вайоминга, устав от него, вернули Кита на Северо-Запад.

7

Крокодиловы слезы

Самомнение и напыщенность некоторых психопатов в суде проявляется в особенно выраженной форме.

Роберт Д. Хэйр,

«Лишенные совести. Пугающий мир психопатов»

На слушании по делу об убийстве Джули Уиннингем в Ванкувере, штат Вашингтон, Кит продолжал демонстрировать недовольство действиями властей. Обращаясь к бородатому судье Роберту Харрису, серийный убийца сказал:

– Ваша честь, я-то надеялся на недельные каникулы на Рождество. Но, кажется, Санта мне их не подарит.

Он ухмыльнулся судье в лицо и добавил:

– Ладно, Санта, полезай в свой мешок с подарками и доставай, что у тебя там для меня приготовлено, сэр.

Судья Харрис приговорил его к тридцати трем годам и четырем месяцам тюремного заключения.

Сестра Джули Уиннингем, Джоан Фария, сказала репортерам, что не будет оплакивать сестру, пока убийцу не приговорят к смерти.

– Неважно, что моя сестра делала в жизни, он не имел права ее убивать. Это чудовище превратило убийства людей в забаву. Он не испытывает ни малейших угрызений совести.

После того как «чудовище» приговорили к пожизненному заключению без возможности условно-досрочного освобождения по другим делам об убийствах, «Уолл-стрит джорнэл» отметил, что он говорил «голосом безобидного бухгалтера», и заявил, что «ад будет для него самым подходящим местом». И снова психологи повторяли, что отсутствие эмоций и неспособность испытывать раскаяние – это классические признаки антисоциального расстройства личности, известного также как психопатия или социопатия. Для профессионалов в сфере поведенческой психологии Кит никогда не был загадкой.

Стремясь сохранить свой имидж, убийца немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов:

– Конечно, я испытываю раскаяние. Но семьи жертв вряд ли хотят о нем слышать. Раскаяние никого не вернет назад. Какой смысл извиняться? Это трата чужого времени.

В изоляторе, дожидаясь перевозки в тюрьму штата, он продолжал играть главную роль в пьесе собственного сочинения: ставил на футболках автографы, рисуя смайлы, давал интервью журналистам и консультировал сокамерников по юридическим вопросам.

В день, когда освободили Джона Сосновски и Лаверн Павлинак, он описал свою реакцию для «Ассошиэйтед пресс» следующими словами: «Я начал плакать. Десять минут не мог остановиться. Я совсем расклеился. Все от радости. Благослови их Господь – это была моя единственная мысль».

Вот только Кит не объяснил, почему позволил им отсидеть четыре года за свое преступление[16].

Убийце со счастливым лицом предстояло начать отбывать свой срок в феврале 1996 года под номером заключенного 11620304. В личном деле было указано, что ему сорок лет и он полностью здоров. Риск побега оценивался как «умеренный», но сообщалось о склонности к гневу, агрессии и когнитивных проблемах. Возможность подать заявление об условно-досрочном освобождении появлялась у него 1 марта 2063 года, за месяц