– Ромео! – слабо сказал один из лежащих и попытался улыбнуться.

За плечами великана виднелись еще люди.

– Вход стерегите, – приказал он и шагнул вперед.

Габаритами камрадов удивить было нельзя. Они плевали на габариты. Фальцетти готовил их исключительно к силовому взаимодействию и за несколько дней успел начинить такой кучей боевых рефлексов и тайных знаний, что каждый из них чувствовал себя армией. Кое-что они знали и умели, еще будучи Доном, но по сравнению с их нынешним мастерством рукопашной драки это «кое-что» было пренебрежимо малой величиной.

Они почти не отозвались на приход Ромео. Им надо было довырубить последнего кузена, переломать всем как можно больше костей и удалиться с чувством хорошо выполненного долга. Но Ромео пришел как ураган. Никто из камрадов и опомниться не успел – ни стойки принять порядочной, ни вообще даже просто насторожиться, – как все они лежали, обездвиженные болевым шоком.

Глаза Ромео сверкали в предельной сосредоточенности и такой же ярости, но больше уже некого было класть на пол. Он машинально поставил Динди на ноги – тот, в панике не разобравшись, хлестанул его разрядом, что осталось полностью незамеченным, – и, услышав, что события начинаются на улице, смачно крякнул и быстро пошел к выходу.

Столик, за которым сидел Брайхоахин, был теперь сломан, и потому он держал свое молочно-желтое пойло на весу, философически наблюдая поверх бокала за событиями.

Как только Динди оказался способным вернуться к своим непосредственным обязанностям, Брайхоахин крикнул ему капризно:

– Новый столик, пожалуйста!

Битва тогда развернулась нешуточная, и потребовалось вмешательство обоих глав – и Дона, и Фальцетти, – чтобы ее остановить.

– Что это за черт побери?! – сказал тогда Дон. – Я думал, мы в одной упряжке, а ты со мной вздумал связываться?!

– Дон, ты не так понимаешь. Ты только успокойся, ты только ошибочных выводов не делай! Ну, при чем здесь я, при чем здесь я? Я, что ли, велел им эту драку устраивать? Ты в своем уме? Я даже не уверен, что это мои люди, а не твои, всю эту бучу затеяли.

– Н-н-н-ну ты…

В этот раз Фальцетти был при ублюдке, тот вел себя на редкость живо, чем Дона раздражал чрезвычайно. Еще больше раздражала Дона манера Фальцетти горделиво задирать подбородок, обнажая гигантский кадык, покрытый какой-то гнусно-зеленой растительностью – стремление к утонченности и шику, помноженное на невероятную неряшливость, вызывало у Дона тошноту.

– Нет, ты погоди, погоди, я никого обвинять напрасно не собираюсь. Я просто хочу сказать, что эта стычка – очень характерный симптом.

– Твои люди без всякого видимого предлога напали на моих. Если уж тут и симптом…

– Дон, дорогой, послушай же меня. У меня не все в порядке с психикой, я прекрасно об этом знаю, но я мудр, и меня стоит послушать молодому человеку, который…

– Джакомо! Не выводи меня из себя!

– Но я только хочу сказать, что означает этот самый симптом! Такие стычки во всю историю времен были обычны для сквадронов, имеющих сходные функции, но в административной структуре занимающих разное положение.

– Что-что? Не понял.

Фальцетти нетерпеливо вздохнул.

– Они ревнуют друг к другу. Надо более четко разграничить сферу их компетенции, они не должны выполнять одинаковые задачи.

– Но у них неодинаковые задачи. Я твоих людей к нашим задачам и близко не подпущу!

Фальцетти неприятно и – как ему, видимо, показалось – очень выразительно улыбнулся Дону. Ублюдок суетливо замер на месте.

– Неодинаковые, но сходные. И у моих, и у твоих людей есть силовые подразделения. Если бы этого не было, не было бы и такой массовой драки.

– Было бы избиение. Или убийство. Я по горло сыт убийствами.

– Это был бы инцидент, за который виновные тут же и расплатились бы. А скорее всего, даже инцидента бы не было. У них не было бы причины для столкновения.

Дон насторожился. Как всегда в таких случаях, его лицо застыло непроницаемой покерной маской.

– И что ты предлагаешь?

– Ну, это же естественно! Воюй с моторолой, расходуй на это весь свой талант, все свои ресурсы, а силовые функции оставь только за моими людьми. Не дублируй. Не распыляй. Это будет оптимальное решение.

– Я над этим подумаю, Джакомо, – после паузы сказал Дон. – Теперь иди.

Этот разговор между ними без последствий не остался. «Силовые функции» у Братства Дон не отнял, но, наоборот, усилил их, создав два особых сквадрона: оперативный, под предводительством Ромео, и розыскной, во главе которого был поставлен странный, но исключительно преданный Дону молодой человек по имени Валерио Козлов-Буби, или попросту Лери. Перед розыскным сквадроном Дон поставил две задачи: следить за действиями Фальцетти и искать «домик». Немного смутило его, что при таком раскладе явно заревновал Витанова. Совершенно непонятно почему – он занимался «уди» и «визи», ему по горло хватало своих забот. А тут устроил форменную истерику.

На успехи сквадрона Лери в поиске «домика» Дон никаких особенных надежд не возлагал – в те времена «домики» обычно прятались так тщательно, что разыскать их было принципиально невозможно. Однако Дон считал, что если есть цель, пусть даже ее решение считается невозможным принципиально, то на нее все же следует потратить некоторые силы. К тому же Лери и сам горел желанием разыскать «домик».

– Я и сам толком не понимаю почему, – сказал он Дону, – но я просто уверен, что смогу его найти. У меня такое чувство, будто я уже сейчас знаю, где он находится. Хотя на самом деле, конечно, ни черта я не знаю. Просто чувство такое.

– Это все очень благородно, но твоя главная задача – следить за Фальцетти, – подчеркнул Дон. – Это я с тебя буду спрашивать в первую очередь. Мне ужас как не нравится его настроение.

Между тем стычки камрадов и кузенов снова перешли в область словесных перепалок. Время от времени такие перепалки переходили в потасовки, но на первых порах дальше простого обмена тумаками не доходило.

Правда, спокойней от этого не стало. У кузенов теперь возникла новая беда – бродячие кси-банды. Они вдруг начали охоту именно за ними.

Утихшие довольно быстро и так же быстро превратившиеся в обыкновенных бандитов, не имеющих ничего общего в поведении с Доном, свихнувшиеся на ненависти и насилии, эти люди требовали незамедлительного вмешательства Врачей. Порой камрады устраивали на них облавы, во время которых выяснилось, что примерно у трети кси-бандитов изменение личности зашло слишком далеко, чтобы их можно было лечить без соответствующего решения медицинских судов ареального уровня – как правило, камрады их фиксировали до «окончания Карантина»,