и с тоской думал о том, что такое положение временно, что Фальцетти рано или поздно вернется, и тогда придется снова угадывать каждое его желание, каким бы несуразным оно ни было. Дом окружил Джосику заботой, иногда даже навязчивой, хотя для интеллекторного существа он, как и все семейные дома, был очень мягок.

Когда заметил, что жизнь взаперти пагубно отражается на психике Джосики, он сам предложил ему время от времени совершать небольшие прогулки за охраняемой территорией. Правда, с прогулками вышло не совсем удачно. Каждый раз по настоянию Дома они тщательно выбирали для выхода наружу самое безопасное время, и все, казалось бы, должно было пройти хорошо, но стоило только Джосике закрыть за собой ворота, как сразу же откуда ни возьмись на него налетали какие-то совершенно уже сумасшедшие Доны.

– Это моторола, – заключил Дом. – Он тебя выслеживает. Он специально подсылает к тебе всю эту нечисть.

– Это не нечисть! – возражал Джосика. – Это такие же Доны, только у них со здоровьем…

– Это не такие же Доны. С Доном у них почти ничего общего, разве что парочка условных рефлексов. Так что лучше тебе за ворота не выходить. Впрочем…

Впрочем, был рядом с домом маленький пустырек, на котором кто-то в незапамятные времена высадил небольшой полудикий садик. Собственность формально была ничья, но вплотную примыкала к ограде. По странной оплошности строителей, которую моторола то ли не заметил, то ли предпочел не замечать, охранные силы Дома распространялись и на это место, хотя приказов от кого бы то ни было насчет его защиты получать он не имел права. Защищать или не защищать садик – все зависело только от желания Дома. Таким образом, этот малюсенький заброшенный участок земли был чем-то вроде его собственного имущества.

В ограде, примыкающей к садику, была проделана небольшая «технологическая» калитка, вряд ли приспособленная для того, чтобы пускать людей – Джосике приходилось протискиваться. Заросший сиреневым сорняком и непроходимыми зарослями кустарника пальпеофлорикс, расцветающего ночами и щедро рассыпающего в эти часы светящуюся пыльцу, садик все же сохранил в неприкосновенности желтые тропинки, смыкающиеся в центре, где располагалась небольшая уютная поляна с моди-баньяном, который вырос в виде небольшой тенистой беседки со скамейкой и даже плетеным креслицем. Деревьев в том саду было немного, десятка разве что два-три, и сквозь них было видно все, что творится на улице. С улицы же благодаря какой-то особой оптической причуде происходящее в садике не мог видеть никто, даже если вглядываться намеренно. И не потому, что сидящего в беседке заслоняла листва – вообще непонятно почему, словно все в этом странном саду отвлекало непрошеного наблюдателя от разглядывания беседки. Он мог глядеть на нее в упор и не замечал.

Джосике беседка очень понравилась, и он стал проводить в ней много времени, читая, заводя беседы то с Домом, то с понравившимся прохожим. Прохожие голос Джосики немедленно узнавали, в беседу вступали с жаром, но говорили всегда с оградой Дома – такой был странный этот сад, что даже источник голоса умел скрыть. Джосика над этим здорово потешался.

Иногда во время этих сидений в беседке Джосика терял связь с Домом. Дом не отвечал на вопросы, да и сам терял возможность следить за садиком. Промежутки были незначительные – по большей мере на одну-две минуты, но Дом очень тревожился. Особенно он забеспокоился, когда Джосика вдруг пропал уже не в садике, а в своей собственной спальне.

– Я в эти моменты тебя не вижу и не слышу – словно ты исчезаешь. Мебель поскрипывает, вещи сами переставляются – а тебя нет. Кто-то словно выключает меня.

– Может, ты заболел?

– Не думаю, я бы знал. Опасаюсь, тут дело хуже.

– Моторола? – после паузы спросил Джосика.

– Думаю, да. Я не знаю, как он это проделывает, просто в принципе невозможно, у меня установлена защита, близкая к абсолютной, но иногда мне кажется, что он здесь.

– М-да. И от кого же я тогда прячусь?

– Не скромничай, Джосика, дорогая. – Обращаясь к Джосике, Дом временами путал женский и мужской род, причем каждый раз это происходило, когда подобная же путаница случалась и с самим Джосикой. – Тебе есть от кого прятаться, кроме моторолы.

В одно из таких выключений Джосику в беседке посетил тридэ какого-то насупленного незнакомого парня с давящим взглядом. Джосика сразу и не понял, что перед ним тридэ.

– Эй, приятель, ты что здесь делаешь? – спросил он.

Тридэ, глядя в упор, нехорошим голосом произнес:

– Привыкай постепенно к мысли, малышка, что твой настоящий избранник – я.

Джосика снисходительно усмехнулся:

– Кто «я»? Сам великий моторола или тот парень, которого он здесь передо мной корчит?

– Тот парень, – все тем же голосом сказал тридэ, дважды кивнув в знак подтверждения. – Привыкай. Ты будешь его любить. Он к тебе однажды придет.

И со свистом увинтил в небеса.

– Джосика! – тут же закричал Дом. – С тобой все в порядке?

Дом долго обсуждал с Джосикой этого тридэ.

– Как он выглядел?

– Ничего особенного. Длинный. Мрачный. Не красавец. Морда такая у него… пропорции звериные. Да я, в общем-то, и не разглядел его толком – он пару фраз сказал и наверх умчался. Неприятный парень. Мрак от него.

– Как одет?

– М-м-м-м… Странно. Одет как Дон. Вервиетка, кажется, темно-серая, ну, знаешь, такой оттенок, который мне нравится. И трико.

– Цвет?

– Не обратил внимания. Не помню. Нет. Но определенно темнее, чем вервиетка. Да! Еще что-то вроде маленьких наплечников. Или сутулился сильно…

– Эми!

– Что?

– Грозный Эми. Парень с подозрительной биографией, которого моторола прочил на место Дона.

– На мое место? Какое место?

– Место на том кресле в подвале, куда ты так неосмотрительно сел. Место, откуда ты попал во всех людей в этом городе. Но зачем, зачем?

Возможностей было множество, но два пункта оставались несомненны даже для такого глупого существа, как человек. Во-первых, моторола в своей войне против Дона рассчитывал использовать Джосику. Во-вторых, он по-прежнему имел виды на Грозного Эми и, скорее всего, собирался заменить им Дона. То есть шел на Дона войной.

– Ну и что? И без того известно, что у них война!

– Вот это-то и наиболее интересно! – загадочно сказал Дом, не вдаваясь в подробности. Более того, отказался вдаваться – в том смысле, что, мол, тебе не понять.

– Чертов компьютер! – выругался в сердцах Джосика. – За кого ты меня принимаешь, совсем уже за идиота? Неужели трудно объяснить?

– Очень, – сочувственно ответил Дом.

Спустя пару дней Джосику посетил муж.

– Тут тебя человек какой-то спрашивает. Говорит, что твой муж.

– Дон? – удивленно уточнил Джосика.

– Все вы доны