кривизны земной поверхности предметы вдалеке исчезают за горизонтом. Имеют значение рост наблюдателя, рельеф льда, высота торосов, видимость, дымка и другие факторы. Диаметр баллона «Италии» составлял около 20 м. Если предположить, что глаза наблюдателей находились на высоте 170 см от земли, то, составив простое уравнение, мы получим дистанцию примерно в 16 км при совершенно ровной поверхности и хорошей видимости. Никто из тех, кто рассказывал про столб дыма, не упоминал, что видел предметы или силуэты, поэтому в момент возникновения столба дыма баллон дирижабля должен был находиться на расстоянии минимум 16 км.

Таким образом, при поисках унесенных с дирижаблем расчет расстояния до места падения баллона, скорее всего, был правильным (примерно 20 км), а вот место падения группы Нобиле и направление, в котором улетел баллон, определили неверно. Можно предположить, что остатки дирижабля рухнули на лед гораздо севернее и чуть западнее места, которое наметили изначально.

Последнее, что видел упавший на лед чешский исследователь Бегоунек, были вытаращенные голубые глаза и перекошенное от ужаса лицо главного механика Этторе Ардуино в большой дыре на киле. Есть все основания полагать, что когда баллон унесло с места аварии, шестеро находившихся в нем итальянцев были целы и относительно невредимы. Также вполне вероятно, что механическая начинка баллона при крушении не пострадала. Для такого тяжелого дирижабля толчок, оторвавший командирскую гондолу и порвавший оболочку на киле, был совсем небольшим.

Одному богу известно, что в течение 20-минутного полета успели предпринять четыре опытных аэронавта, доктор Понтремоли и юный журналист Уго Лаго. Но вряд ли они сидели сложа руки. На несколько минут их могло парализовать шоком, но затем должен был включиться инстинкт самосохранения.

Газовместилище внутри оболочки дирижабля делилось на шесть отсеков — и каждый был оснащен как ручными, так и механическими вентилями. Очевидно, все они были исправны, как и до столкновения. По мнению Нобиле, в одном или нескольких отсеках случилась утечка газа. Наиболее вероятной причиной мог быть лед, намерзший на вентилях и заклинивший их в открытом положении.

Таким образом, баллон дирижабля покинул место крушения командирской гондолы с двумя выключенными моторами и без управления. Подъемная тяга быстро иссякла. Что могли сделать те шестеро, чтобы хоть как-то взять ситуацию под контроль? Ответ на этот вопрос зависит от того, каких результатов они хотели добиться и кто в этой непростой ситуации взял на себя руководство. За 20 минут успеть можно немало.

Их самой большой проблемой было отсутствие управления. Чисто теоретически у них оставалась возможность поворачивать баллон, поочередно включая боковые моторы, но гораздо вероятнее, что первым делом им пришло в голову другое решение — как можно скорее приземлиться, чтобы вернуться к месту крушения командирской гондолы. Ардуино собственными глазами видел, что многие из упавших на лед выжили. В этой ситуации держаться вместе было самым естественным решением. Газовые вентили откручивались вручную. Вероятно, такелажник сделал это так скоро, как только смог вскарабкаться в разные отсеки. Нет никаких причин сомневаться в том, что баллон, по крайней мере поначалу, двигался ровно и плавно, а внутренняя оснастка не пострадала. Откручивание вентилей не могло занять у Алессандрини много времени.

После этого баллон наверняка быстро опустился, протащился по льду и затормозил, остановленный собственным весом. Примером того, как это могло произойти, служит приземление дирижабля «Норвегия» у инуитского поселка Теллер на Аляске. В тот раз посадка была управляемой и целенаправленной, но без вспомогательной команды, которая обслуживала штатное приземление дирижабля у причальной мачты или ангара. Управление «Норвегией» перед посадкой стало одним из многих эпизодов, рассоривших Нобиле, пилотировавшего дирижабль, и Амундсена, руководившего экспедицией. Само приземление Нобиле выполнил безупречно, что позднее признавал даже Амундсен. Сразу же после этого Амундсен отдал приказ выпустить газ, чтобы демонтировать и свернуть дирижабль. Всего через пару минут тяжелая прорезиненная оболочка опала на командирскую гондолу. Ялмар Рисер-Ларсен был тогда заместителем начальника экспедиции. Высказывая мнение о том, что могло случиться во льдах с баллоном «Италии», он мог опираться на собственный ценный опыт.

Но даже Рисер-Ларсен не мог сказать наверняка, что произошло с шестью итальянцами после того, как оболочка дирижабля рухнула на лед. Нобиле и многие другие считали столб дыма знаком того, что при падении произошел взрыв. Вытекавший наружу водород крайне взрывоопасен. Но чтобы взорваться, он должен воспламениться. После того как командирскую гондолу оторвало от дирижабля, оба оставшихся мотора не работали. Другие варианты возгорания представить сложно — если не принимать во внимание искры, которые могут возникнуть при трении металлических тросов о распорки. Но взрыв водорода был бы большим и заметным. А группа Нобиле ни о чем подобном не сообщала. Рисер-Ларсен принадлежал к тем, кто считал, что баллон не взорвался.

Вероятно, столкновение со льдом было жестким, так что летевшие в баллоне люди неизбежно получили травмы, а может, и погибли. Перед столкновением кто-то мог попытаться выпрыгнуть из дыр в килевой ферме, другие могли остаться в проходе. Если кто-то из них выжил, имелись ли у них шансы на спасение? Разумно предположить, что первым их порывом было связаться с товарищами из сорванной гондолы. Столб дыма могли создать намеренно, поджигая топливо, чтобы привлечь к себе внимание.

Все эти сведения стали известны миру еще в середине июня, когда из лагеря Нобиле пришли первые отчеты о случившемся. Однако совершенно естественно, что поисково-спасательные экспедиции сосредоточились прежде всего на том, чтобы найти место, где точно были выжившие. Но даже местонахождение палаточного лагеря определить с должной точностью оказалось весьма непросто.

На следующее утро после спасения Дзаппи и Мариано с неустойчивой льдины «Красин» двинулся дальше сквозь льды к последней объявленной позиции палаточного лагеря Нобиле. Теперь Адольф Хуль решил обсудить с начальником экспедиции Самойловичем судьбу двух других человек, на тот момент считавшихся пропавшими без вести, — альпийского стрелка, итальянца Сора, и голландского шахтера ван Донгена. Третьего каюра, инженера Варминга, из-за потери зрения оставили на мысе Платен. Его не раз замечали с норвежских аэропланов. Своими силами, с минимумом снаряжения и почти без провианта он смог добраться до острова Скорсби. После небольшой передышки Варминг перебрался к проливу Беверли, где 11 июля был поднят на борт «Браганцы». Что касается Соры и ван Донгена, то уже долгое время, после того как Люцов-Хольм пролетел над ними на острове Фойн и сбросил письмо с приказом не покидать сушу, никто их не видел и не получал от них известий.

Когда «Красин» подошел к острову Фойн, первый штурман заметил на самой высокой точке острова две фигуры. Они размахивали шестом с флагом. Это, вне всякого сомнения, были итальянец с