— Никого. Старик верил только мне. Ты молодец, всесделала правильно.

Полифем подошел к стене и отодвинул шкаф, за ним оказаласьдверца сейфа, он быстро набрал код, открыл сейф и стал извлекать пачки банкнот,бросая их на стол. Потом вышел в соседнюю комнату, минут через десять вернулсяс сумкой, сгреб деньги и застегнул «молнию».

— А эти? — спросила я, покосившись на ту сумку,что мы принесли с собой.

— Ты их свистнула, значит, они твои. Мне своих хватит.

— Справедливо, — согласилась я, и мы пошли кмашине, каждый со своей сумкой. — Куда теперь? — спросила я.

— К Цыгану.

— Зачем?

— Тебе нужен паспорт. И мне тоже.

— Что ж, поехали.

Свет горел по-прежнему в одном окне.

— Длинные ночи, — сказала я.

— Скоро осень, — кивнул Полифем.

Мы прошли через калитку в сад, вдруг он замер, повелголовой. Я хотела задать вопрос и уже рот открыла, но поостереглась. Сердцезабилось чаще. Напряженно прислушиваясь, я уловила какой-то странный,булькающий звук. Крадучись, совершенно бесшумно, Полифем сделал несколько шаговв сторону от тропинки в тень кустов, увлекая за собой меня. Я, к сожалению,бесшумно двигаться не умею. От стены дома отделилась тень и сразу замерла, а японяла, что вижу мужчину: он что-то держал обеими руками. Постоял немного и,как видно успокоившись, двинулся дальше вдоль стены. Опять тот же звук.

«Господи, да у него канистра с бензином», — наконецпоняла я. В ту же секунду Полифем рванулся вперед огромной бесформенной тенью.Сдавленный крик, шорох и голос Полифема:

— Черт…

— Коля, Коля, — услышала я мужской голос. — Яздесь ни при чем, меня Стасик послал.

— Ты один?

— Один, конечно… Алена Хряпе позвонила, сказала, что тыс девкой, а Хряпа передал Старику. Такие дела… Я сам не знал, что Старик жив. АХряпа сюда меня послал… Ты же знаешь, что я мог?

— Пацан?..

— Нет, не было пацана. Только Алена и эти двое…

Стуча зубами, я сделала несколько шагов к стене. К этомумоменту Полифем уже выпрямился, у его ног грудой тряпья лежал человек.

— Что? — спросила я и не узнала своего голоса.

— Иди в машину, — хрипло попросил Полифем.

— А ты?

— Я сейчас. Иди.

— Я с тобой, Коля, — сказала я и первой подняласьна крыльцо.

Цыган лежал в кухне, уткнувшись лицом в стол, рука свесиласьк полу. Жора в трех шагах, почти на пороге, глаза открыты. Алена в следующейкомнате возле окна. Может быть, надеялась выпрыгнуть…

— За что их? — прошептала я.

— Алена… дурацкая бабья ревность… Нас с тобой никто недолжен был видеть вместе. Старик большой умник… был… и помнил: береженого Богбережет.

— Мне очень жаль, — пролепетала я. — Извини.Глупо так говорить, но ничего другое просто в голову не приходит…

— Ты ни при чем. Я должен был знать, что приводить тебясюда опасно.

— Мы опоздали на несколько минут, — сказала я и,помолчав, добавила горько:

— Как он мог?

— Вообще-то, Старик поступил мудро, в этом ему неоткажешь, — усмехнулся Полифем. Ушел в соседнюю комнату, а вернулся спаспортами. — Готовы, — бросил равнодушно. Склонился над Аленой,легко поднял ее на руки и шагнул к двери. Я молча шла следом. — Снимиклеенку со стола, — сказал он. Я торопливо сдернула клеенку, для этого мнепришлось приподнять Цыгана и передвинуть его тело к стене.

Мы подошли к машине.

— Открой багажник и постели клеенку. — Я сделала,как он велел. Полифем положил женщину в багажник и хлопнул крышкой. —Садись в машину, — сказал он.

— А ты? — испугалась я.

— Все надо доводить до конца.

Он вернулся к дому. В темноте ярко вспыхнуло пламя. Черезминуту, когда мы отъехали, дом заполыхал с двух сторон. Полифем молчал, а ятерялась в догадках. Женщина мертва, это ясно, никто и ничто ей уже не поможет.Похоронить ее? Где? Конечно, у него большое горе, но что он собирается делать струпом? Спрашивать я не решилась.

Мы направились по проселочной дороге в сторону леса. Заревопожара поднялось над поселком, я поежилась и посмотрела на Полифема. Никакихглобальных перемен обнаружить не удалось, меланхоличное спокойствие. В течениепоследнего часа он разнес выстрелом голову одному человеку и перерезал горлодругому. А сейчас везет труп любимой женщины. Или не любимой — это не мое дело.Мне очень захотелось мгновенно преодолеть тысячи километров, чтобы оказатьсяподальше отсюда. Чертовы деньги.

Начинало светать, мы проезжали через лес, Полифемвнимательно поглядывал по сторонам. В одном месте, которое чем-то емуприглянулось, съехал с дороги и стал петлять между деревьев. Заглушил мотор инемного прогулялся. Я сидела молча, сжавшись в комок, и ждала. Он вернулся кмашине, открыл багажник, взял труп женщины на руки.

— Что ты… — начала я, но замолчала и пошла за ним.Место он выбрал в яме, под какой-то корягой, что-то похожее на нору. —Коля, — пролепетала я, боясь, что он спятил и не поймет ни слова из того,что я пытаюсь сказать. — Ее надо было оставить там, чтобы похоронитьмогли, вынести ее из дома и положить в саду…

Он посмотрел удивленно и сказал как-то виновато:

— Это же труп, и ей все равно.

Пока я пыталась осознать, что это значит, он дваждывыстрелил в голову женщине, превратив ее в кровавую кашу. Я осела на землю,глотнула воздуха, а потом заорала:

— Что ты делаешь, черт тебя возьми?

— Не я ее убил, — сказал он виновато и добавил:

— Принеси свою сумку.

— Какую? — не поняла я.

— Ту, что ты вечно с собой таскаешь.

— Зачем?

— Если повезет, ее могут принять за тебя.

— Ты спятил… — покачала я головой.