«Эти пароли превращают происходящее в глупуюигру, — подумал он, — сколько еще черных резиновых плотов может вынырнуть изАтлантики именно в этот час и именно у этого заброшенного пирса? Глупо, но затокак значительно».

— Льюк? — донеслось с плотика.

— Сэм, — сказал фермер.

Не важно, что его звали Камель, а не Сэм. Наближайшие пять минут, пока он причалит свой плот, больше подойдет «Сэм».

Ничего не ответив, поскольку от него этого нетребовалось, Камель быстро запустил двигатель и повел плотик вдоль края пирса кберегу. Льюк следовал за ним по настилу. Они сошлись у пикапа без рукопожатия.Камель поставил свою черную спортивную сумку «Адидас» на сиденье между ними, ипикап рванулся вдоль побережья.

Льюк вел автомобиль, а Камель курил. И оба онистарались не замечать друг друга. Даже их глаза избегали встречи. Густаяборода, темные очки и черный свитер, доходящий до подбородка, делали лицоКамеля зловещим и неузнаваемым. Льюк не имел желания рассматривать это лицо.Помимо того чтобы принять его из объятий моря, заданием предписывалосьвоздерживаться от разглядывания внешности прибывшего. И не случайно. Это лицоразыскивалось в девяти странах. Проезжая мост в Монтео, Льюк прикурил еще однусигарету «Лаки страйк» и пришел к выводу, что они уже встречались. Это былакороткая, точно рассчитанная по времени встреча в аэропорту Рима пять или шестьлет назад. Она происходила в комнате отдыха. Льюк, в то время американскийчиновник в безупречно сшитом костюме, поставил «дипломат» из кожи нерпы у стенырядом с раковиной, где незнакомец не спеша мыл руки. Неожиданно «дипломат»исчез. Он поймал отражение мужчины, которым был Камель — сейчас он знал этоточно, — в зеркале. Тридцатью минутами позднее «дипломат» взорвался между ноганглийского посла в Нигерии.

Осторожные разговоры в невидимом окруженииЛьюка часто доносили до него имя Камеля — человека-убийцы со множествомфамилий, лиц и языков, который наносил молниеносные удары и бесследно исчезал;имя убийцы, который скитался по всему свету, но которого нигде не моглисхватить. Двигаясь в темноте на север, Льюк откинулся на спинку сиденья иприкрыл лицо полями шляпы, стараясь вспомнить слышанные им когда-то рассказы освоем пассажире. Поражающие воображение террористические акты. Среди них —убийство английского посла. Попавшие в ловушку на Западном берегу в 1990 годусемнадцать израильских солдат были отнесены на счет Камеля. Он был единственнымподозреваемым в убийстве в 1985 году богатого немецкого банкира и его семьи врезультате взрыва бомбы в их автомобиле. По слухам, его гонорар за это составилтри миллиона наличными. Наиболее прозорливые специалисты считали, что попыткупокушения на жизнь папы римского в 1981 году организовал он. Затем Камелю сталиприписывать почти все нераскрытые террористические нападения и убийства. Еголегко было обвинять потому, что никто не был уверен в том, что он существовал.

Льюка охватило возбуждение. Камель был готовразвернуться на американской земле. Его цели оставались неизвестными для Льюка,но он знал, что вот-вот прольется чья-то благородная кровь.

На рассвете пикап остановился на углу Тридцатьпервой авеню в Джорджтауне. Камель сгреб свою спортивную сумку и, ничего несказав, вышел из машины. Пройдя несколько кварталов до отеля «Фор сизонз», онкупил в холле «Пост» и с беззаботным видом поднялся на лифте на седьмой этаж.Точно в семь пятнадцать он постучал в дверь в конце коридора.

— Да? — отозвались нервно изнутри.

— Я ищу мистера Шнеллера, — медленно сказалКамель на безупречном американском наречии, закрыв пальцем глазок двери.

— Мистера Шнеллера?

— Да. Эдвина Ф. Шнеллера.

Дверная ручка не шевельнулась и не щелкнула.Дверь оставалась закрытой. Прошло несколько секунд, и из-под нее показалсябелый конверт. Камель поднял его.

— О’кей, — сказал он достаточно громко, чтобыШнеллер или кто бы там ни был расслышал его.

— Это следующая дверь, — произнес Шнеллер, — ябуду ждать вашего звонка.

Он говорил как американец. В отличие от Льюкаон никогда не видел Камеля и не имел никакого желания делать это. Льюк виделего уже дважды и мог считать себя счастливчиком, что остался жив.

В номере Камеля стояли две кровати и маленькийстолик у окна. Шторы были плотно закрыты и не пропускали солнечного света.Поставив спортивную сумку на одну из кроватей рядом с двумя объемистымичемоданами, он прошел к окну и выглянул на улицу, затем подошел к телефону.

— Это я, — сказал он в трубку Шнеллеру. —Расскажите мне про машину.

— Она стоит на улице. Белый «форд» с номернымизнаками Коннектикута. Ключи на столе, — медленно сообщал Шнеллер.

— Краденый?

— Конечно, но обработанный и чистый.

— Я оставлю его в Далласе, вскоре послеполуночи. Я хочу, чтобы он был уничтожен, о’кей? — Его английский былбезупречен.

— Да. Я имею такие указания, — быстро и сподобострастием ответил Шнеллер.

— Это очень важно, о’кей? Я собираюсь броситьпушку в машине. Пушки оставляют после себя пули, а машины засвечиваются средилюдей, поэтому важно полностью уничтожить автомобиль и все в нем находящееся.Понятно?

— Я имею такие указания, — повторил Шнеллер,не оценив эту лекцию, поскольку не был новичком в мокрых делах.

Камель сел на край кровати.

— Четыре миллиона получены неделю назад, сопозданием на один день, смею заметить. Сейчас я в Колумбии, поэтому хочуполучить следующие три.

— Они будут переведены до полудня. Таков былдоговор.

— Да, но я сомневаюсь в этом. Вы опоздали надень, помните?

Это вызвало раздражение у Шнеллера, ипоскольку наемный убийца находился в другой комнате и не собирался появлятьсяиз нее, он мог позволить этому раздражению прорваться наружу.

— Это вина банка, а не наша.

Теперь разозлился Камель.

— Прекрасно. Я хочу, чтобы вы и ваш банкперевели три миллиона на счет в Цюрихе, как только в Нью-Йорке начнется рабочийдень. Это будет примерно через два часа. Я проверю.

— О’кей.

— И я не хочу иметь никаких проблем, когдаработа будет закончена. Через сутки я буду в Париже и оттуда отправлюсь прямо вЦюрих. Мне бы хотелось, чтобы деньги ждали меня там.

— Они будут там, если дело будет сделано.

Камель усмехнулся про себя.