вернёмся.

Близился обед. Ваня, исправно помогавший матери, немного устал, сел на лавку и задумался. В голове запутанным клубком роились мысли о книге. Правильно ли он поступил, доверяя эту тайну учителю? А у кого ещё было спросить? Ведь Пётр Дмитриевич хорошо знал историю. Возможно, он и поможет. Ну, или хотя бы подскажет чего.

Лай дворового пса отвлёк от размышлений.

– Мухтар! Иди ко мне, – он погладил подбежавшего пса и потрепал его за ухо.

– Хозяева! – голос учителя истории как-то неожиданно прозвучал из-за калитки. Ваня быстро встал с лавки и побежал открывать.

– Здравствуйте, Пётр Дмитриевич. Проходите.

– Добрый день, Ваня. А родители дома?

– Мама дома, а отец ушёл утром ещё. Что-то случилось? Что-то с книгой не так? – он вздрогнул от переживания.

– Да нет, с книгой как раз всё так. Необыкновеннейший экземпляр, позволю себе заметить. Давай-ка, друг мой, пойдём к твоей маме, сдаётся мне, что это книга её батюшки. Я тут кое-что припомнил, – они пошли в дом.

Прасковья Яковлевна готовила на кухне борщ, аромат которого перемешался с ароматом пирожков, только что извлеченных из печи.

– Мир вашему дому, – произнёс Пётр Дмитриевич, переступая порог кухни.

– Добрый день, – вытерев руки о фартук, вопросительно посмотрела на сына, выглядывающего из-за учителя, – не ожидала таких гостей. Проходите.

– Благодарю. Я к Вам вот по какому вопросу: вчера Ваня принёс мне интереснейшую вещь, – учитель достал книгу и положил на стол,– полагаю, это вашего батюшки.

Прасковья Яковлевна взглянула на книгу, и в её глазах ожили воспоминания прошлого…

Поздним зимним вечером, когда все уснули, маленькой Паше совсем не спалось. Рядом посапывала довольная сестра Полина, прижимая к себе новый платок, подаренный родителями. В комнате жарко, да ещё кошка запрыгнула на кровать и улеглась в ногах. Паша встала и пошла на кухню,

отец сидел за столом, читая книгу. Он взглянул на дочь и спросил:

– Ты чего встала, козочка моя?

Паша улыбнулась, ей нравилось, когда отец ласково называл её козочкой.

– Папочка, да я водички попить. Жарко очень, – она взяла кружку, зачерпнула воды и, поднеся к губам, принялась пить, жадно глотая тёплую воду.

– Хочешь, посиди со мной, – перевернув страницу, произнёс отец.

– А можно?

– Ну, раз не спится, то можно.

– Папочка, а что это за книга?

– Это очень интересная книга. Когда-то давно, мне годков шесть, поди, было, братья и сёстры с родителями зерно убирать ушли, а меня по дому за старшего оставили. Так вот, сижу я на лавке под яблоней, думки свои думаю, как бы быстрее родители вернулись, а то скучно одному. И тут в калитку заходит старенький человек, борода белёсая, сам сутулится, на клюку опирается, а на плече торба висит, и просит у меня воды испить.

– А ты не испугался его? – встревоженно спросила она.

– Нет. Было в нём великое спокойствие и умиротворённость. Я ему воды вынес, а ещё и хлеба, что для меня мать оставила. И мы сидели с ним и разговаривали долго. Потом он встал, погладил меня по голове и сказал: «Мира в тебе много». А в глазах его словно небеса заискрили, вот так и простились мы. Я его проводил до калитки, а как к лавке вернулся, смотрю, книжица лежит, ну я схватил её, выбежал, а старика того и след простыл.

– А как же это, папочка? Забыл он её, что ли?

– Не знаю, козочка моя, только сдаётся мне, что он её просто оставил.

– А как же ты понимаешь, что в книге написано?

– Я грамоте учился, но это совсем другая история. А сейчас тебе пора отдыхать.

– Ну, пожалуйста.

– Когда подрастёшь, обязательно расскажу всё тебе, а сейчас спать, –  и отец погладил её по голове, – ступай.

Так она, будучи совсем маленькой, и узнала о существовании этой книги.

В одно мгновение пронеслась вся эта история в голове Прасковьи Яковлевны, вспомнила и про приметы особые в книге, и чему отец учил…

– Мам, – голос сына вернул её в реальность.

– Да, Ванечка, – встряхнув головой, произнесла она.

– Ты о чём задумалась?

– Да так, вспомнила детство, – она повернулась к учителю. – Пётр Дмитриевич, а дайте-ка мне книгу, сейчас посмотрим, если там есть имя Пелагея Ефратьева, то это точно книга моего отца.

Взяв книгу, она начала листать страницы.

– Знаете, там есть это имя. Я был немного удивлён, но не нашёл упоминаний о ней в самом повествовании.

– Это точно книга отца, но она пропала много лет назад, да и обстоятельства тогда странные были, – вытерев скатившуюся слезу уголком платка, Прасковья Яковлевна вспомнила, как её отец был расстроен, а потом сказал как-то: «Если книга наша, то обязательно вернётся».

Ваня сидел за столом, с любопытством поглядывая на мать. Образ деда, его черты всплывали в мыслях мальчика. А ведь когда-то он учил его грамоте, да и буквы эти старинные всё пытался вбить в голову шкодливому внуку.

Пётр Дмитриевич вздохнул:

– Ну что ж, раз книга эта ваша, то поспешу вернуть её, – он взглянул на Ваню, – береги книгу и не показывай её никому, а если помощь нужна будет, то обращайся.

– Спасибо, Пётр Дмитриевич, что зашли, – ответила хозяйка.

– Да мне-то за что, это Ване надо спасибо сказать. Если бы не стечение обстоятельств, то и не увидели бы мы этот экземпляр никогда. Ну, мне пора. День-то ясный какой. Вань, проводи меня.

Простившись с учителем возле калитки, Ваня подумал, что сейчас точно ему попадёт от матери. Надо будет рассказывать и о пещере, в которой они с Митей побывали летом, и о том, почему он не признался ей о находке. Вернувшись на кухню, он застал мать, сидевшую за столом с книгой.

– Мам, – шёпотом произнёс он.

Она, посмотрев на сына, сказала:

– Не думала, что эта книга когда-нибудь вернётся к нам. Как ты её нашел?

Ваня вздохнул и стал рассказывать матери о приключении летом. О том, как они отправились на рыбалку, а попали в лес и там нашли пещеру. Про необычный меч обиднее всего было рассказывать. По своей наивности они поверили незнакомцу и зарыли необыкновенный меч, а утром уже его не нашли. Прасковья, выслушав сына, обняла его.

– Знаешь, Ванечка, самое большое сокровище, что вы нашли, это не меч, – погладив сына по голове, продолжила