— Нет у меня любовника, — процедила сквозь зубы.

— А я уверен, что есть, дорогая жена.

— С чего ты взял?

— С того, что тебя не было много дней! Последнее присланное тобой сообщение датируется понедельником. — Марк снова меня встряхнул, да с такой силой, что в глазах потемнело. — Летала с тем мужиком отдыхать на лунный курорт?

— Что?!

— Я проверил ваши с отцом банковские счета. Они уменьшились ровно наполовину. Содержишь его, чтобы не дай Небесные Пути не сбежал от такой, как ты… — он хотел произнести что-то обидное, но в последний момент, спохватился. — Угадал?

Оскорбления Дарлана перешли все границы. Задыхаясь от обиды и гнева, вырвала свою руку из жесткого захвата.

— Прекрати! Нет у меня любовника.

— Есть!

— Судишь по себе? — Не выдержав, пихнула его в грудь. — Я видела вас с той блондинкой. Только что, — я поморщилась, из последних сил сдерживая слёзы. — Вот уж действительно, полная моя противоположность.

Марк замер, потрясенный тем, что был пойман с поличным, потом встряхнул головой и, поправив сползшие очки, холодно процедил:

— Это не то, что ты подумала. Элиза моя коллега по работе. Мы часто обедаем в том ресторанчике.

— Коллега, которая надевает на работу мини и не носит нижнего белья? А потом на виду у всех целует тебя в губы, называя «котиком», — я сжала кулаки. — Считаешь меня полной дурой?

В груди расплывался кровавый комок. Больно было так, будто я застукала сладкую парочку только сегодня.

Муж нервным движением взъерошил светлые волосы. Он делает так в двух случаях, когда сильно взволнован или удовлетворён.

— У Элизы своеобразное чувство стиля и поведения. Тебе, — оценивающий взгляд обежал мои просторную одежду и запутанные ветром темные волосы, — не понять.

— Разумеется, куда мне.

— Я — это я, Снежана. Такой, какой есть. Уясни раз и навсегда. А вот ты, дорогая супруга, так и не объяснила, где пропадала всю неделю.

— Какая разница? Ты, как я уже поняла, по мне не скучал.

Он опять сорвался на рык.

— Хватит говорить обо мне. Подумаешь, немного развлёкся. Я — мужик, имею право. Особенно если жена ни чем не отличается от бревна в постели.

Я отпрянула, будто получила удар прямо в сердце. Лицо мужа было надменной маской, в глазах сверкала холодная злость. Красивый. Очень красивый внешне, Марк оказался насквозь гнилым изнутри. А я не видела, не замечала. Так была поглощена идей беременности, строила планы, видела в муже только идеальный образ будущего отца моего ребёнка, а все плохое, проявлявшееся в нем временами, списывала на усталость на работе и стресс. И вот он предстал во всей красе.

Нависая сверху, буравит злыми глазами, раздувает крылья носа, скрипит зубами и почему-то ни в какую не хочет отпускать моё запястье. Если бы я встретила его только сейчас, то сказала бы — Марк меня ревнует. Но это вряд ли. Чтобы ревновать жену, к ней как минимум, надо испытывать хотя бы влечение. А я для него — по его же словам, мало чем отличаюсь от бревна.

— Кто он? — Теряя самообладание, муж обхватывает меня за плечи и больно сжимает. — Кто-то из наших общих знакомых? Твой коллега из госпиталя. Я его знаю?

— Нет. Потому что у меня никого! — Устав ругаться, выдаю на одном дыхании. — Всю прошлую неделю я была в Центре по контролю за рождаемостью. Я сделала ЭКО, Марк.

Левый глаз Дарлана начинает подергиваться.

— Ты… беременна?

— Да.

Быстрый взгляд на мой живот, скрытый светлой рубахой и новый упрёк:

— Почему не сказала?

— А почему я должна говорить?

Он опять рывком притягивает меня к себе:

— Наверное, потому, Снежана, что я имею к этой беременности непосредственное отношение.

Я мысленно усмехнулась. Марк наивно решил, в процессе ЭКО был использован его биологический материал?

— Разочарую. Не ты отец моих близнецов. Я воспользовалась услугами стороннего донора.

— Что?! — Лицо мужа багровеет от темной ярости. Верхняя губа приподнимается, обнажая белые зубы. — Да как ты посмела?! Мало того, что скрыла от законного мужа факт одобрения на рождение ребёнка, так потом еще и «залетела» от чужого мужика.

— Не чужого, а донора.

— Эта та же измена, Снежана!

— Ничего подобного.

— Молчи, — злой рык мне в лицо, после чего Марк вдруг, преисполнившись какой-то хладнокровной уверенности, жестко сжимает меня за локоть и начинает волочь в сторону парковки каров. — Мы сейчас же летим в Медицинский центр.

— Зачем?

— Избавишься от этой беременности, непонятно от кого, а потом, как положено хорошей жене, забеременеешь от мужа.

Я, честное слово, споткнулась.

— Ты о себе?

— Да, Снежана!

— Но ты же сам недавно заявил, что не хочешь общих детей. Ни от меня, ни от любой другой женщины, — парковка стремительно приближалась, а я, ослабленная после выхода из медцентра, не могла дать нормальный отпор.

— Да мало ли что я кому говорил, — широкий шаг Марка вынуждал бежать за ним безвольной куклой и хватать воздух ртом.

— И кого трахал, да? — Смахивая слёзы, нечаянно вырвалось у меня.

— Да! А теперь передумал. И хочу, чтобы у нас был ребёнок. А лучше несколько. Начнём прямо сейчас.

В парке гуляли мамы с колясками на гравиподушке; по уютным дорожкам, засыпанным желтыми листьями, бегали подтянутые мужчины и женщины в эластичных комбинезонах — и все с удивлением и неодобрением взирали на нашу ссору. В обществе будущего публичные ссоры порицались и отвергались, считаясь пережитком прошлых эпох. Человечество сделало громадный технологический скачок и теперь не разменивалось на выяснения отношений. Тем более, у всех на виду. Хотите ссориться — делайте это дома. Но Марк настолько взбесился, что уже не мог успокоить собственное уязвленное эго.

— Отпусти меня, — я рывком вырвала свое запястье и, наконец, отскочила от мужа. — Я с тобой никуда не полечу.

— Я твой муж. Законный, между прочим, — уперев руки в боки, Марк навис надо мной, медленно сокращая расстояние. — Твоя обязанность, как моей жены, слушать и выполнять все что говорю.

— Ага, — не удержалась от колкости, — лет этак семьсот назад!

— Я не шучу, Снежана, — раздув ноздри, Дарлан уличил момент, когда я отвлеклась на проходившую рядом маму с коляской, и опять сцапал за локоть. — Родишь мне нормальных детей! А не… — его взгляд уперся в мой живот: — этих, непонятно от кого зачатых близнецов.

Последнее слово он выплюнул, будто под сердцем я носила не крошечную жизнь, а что-то грязное и радиоактивное.

— Но это же убийство, — крикнула я.

— И что?

— Я не стану от них избавляться…

— Станешь.

Эмоции хлестали фонтаном. Я только начала ощущать себя матерью и робко мечтать, а теперь из-за прихоти Дарлана должна