Я усмехнулся. С иронией у нее все было в порядке. Может, зряна блондинок наговаривают?

— Вечером появились еще трое ребят из конторы. Затем ещедвое. За несколько дней мы тут более или менее разобрались, что к чему… А потомпошел вал. Десять, двадцать, тридцать человек в день. Они, конечно, все былирастеряны и перепуганы. К счастью, мы к тому моменту уже нашли арсенал,синтезатор пищи, склады. Настроили замки на себя… в общем, анархии недопустили. — Она помолчала. — Хотя пришлось и стрелять. Первый месяц дня непроходило без трупа.

— Без чего?

— Без трупа. Люди разные бывают. Некоторые, попав сюда, сперепугу начинают на всех бросаться. Но это еще ничего, их достаточноуспокоить. А бывают такие, которые сразу все понимают, но решают, что законыостались на Земле, а тут будет право сильного. Приходилось объяснять, чтосильный — это тот, у кого ключи управления платформой и оружие.

— Не боитесь, что я такой?

Инна мгновение размышляла.

— Нет. Я многих повидала, привыкла своему впечатлениюдоверять.

— Так чья это станция? Кто здесь главный?

— Обычно говорят не станция, а платформа. Еще чаще — Плюшка.

— Почему?

— Так ведь по форме похожа. — Инна улыбнулась. — А главные —мы. Те, кто здесь живет и работает.

— Но ее же кто-то создал?

— Ну да. Только нам не озаботились сообщить.

Я подумал немного.

— Инна, но здесь все очень человеческое…

— Мы обжились понемногу. Думаете, эти обои на стенах измагазина? Это не обои вовсе, это один из видов ткани, которая на платформепроизводится. Люстра — колбы из химической лаборатории. А если заберетесь настул и заглянете в плафоны, то увидите, что таких лампочек на Земле непроизводят. Очень многое можно сделать привычным, если очень этого захотеть.

— Но если здесь есть приборы, техника… на каком языкенадписи?

— Ни на каком. Все индикаторы аналоговые. Растет скорость —светящийся столбик на экране увеличивается. Что-то переключилось — загореласьпиктограмма. Как правило, понятная. — Инна усмехнулась. — Хотя только черезполгода пилоты разобрались, что в кораблях есть туалет. А еще через месяцнаучились выбрасывать отходы в космос, не разгерметизируя весь корабль.

— Значит, все мы оказываемся на непонятно кем построеннойстанции… ну, на платформе, с которой можно улететь на космическом корабле?

— Ну да. Кораблей здесь хватает. И больших, и маленьких.

— А если…

— Нам забыли сообщить, в какой стороне Земля. — Она угадаламой вопрос.

— И сколько здесь народа?

— Сейчас, думаю, тысяч пятнадцать.

— Ничего себе платформа. Не тесно?

— Ну что вы, Валентин. На платформе никогда не собираютсявсе сразу. Большая часть людей — пилоты, они в космосе проводят в десять разбольше времени, чем здесь.

— Зачем? — глупо спросил я.

— Во-первых, многим это нравится. — Она усмехнулась. —Во-вторых, жить-то надо. Или вы думаете, что у нас коммунизм?

Я пожал плечами.

— Платформа может производить все, необходимое для жизни.Кое-какие предметы роскоши нам забрасывают с Земли. Полагаю, благодарить за этонадо господина Самойлова.

— Какие еще предметы роскоши?

Инна кивнула на полку.

— Диски с музыкой и кино. Проигрыватели для них, экраны…Книжки. Даже кое-что лишнее на мой взгляд — настоящий алкоголь, табак… А иногдакакую-нибудь ерунду, которая вроде и не нужна, но ее здесь просто нет. Кпримеру, в первый же месяц нам переслали клетки с кошками.

— Чего? — Я рассмеялся. — Тут что, мыши водятся?

— Нет, Валя, не водятся. Но если бы вы знали, сколько у нассейчас стоит самый обыкновенный котенок породы московский подвальный! Я непоследний человек в администрации платформы, а позволить себе завести кошку немогу. Год назад щенков передали, ну так собака — это вообще немыслимая роскошь.А однажды прислали целый ящик плюшевых игрушек. Китайские, из синтетики, зайцаот крокодила не сразу отличишь. Так вначале за них все бабы передрались, якобы«для будущих детей», а потом и мужики присоединились. А на самом деле они сэтими разноцветными уродцами летают, они у них вместо талисманов. Разговариваютс ними… может, даже кормят и поят…

— У вас тут и дети рождаются?

— Нет. Еще ни разу ни у кого. Потому и смешно… «для будущихдетей»… — Инна усмехнулась. — Сексу, впрочем, ничего не мешает. Кстати,запомните, что приставать к чужой женщине — одно из самых серьезныхпреступлений. Даже просто флиртовать. У нас тут не матриархат… к сожалению. Ноправо выбора всегда остается за женщиной, с этим строго. Иначе все друг другаперестреляют… Да, я отвлеклась. Вы спрашивали, почему люди идут в пилоты. Таквот, во-первых, многим это нравится, потому что на платформе элементарноскучно. А во-вторых, это работа. Чтобы платформа могла производить пищу,одежду, космические корабли, энергию, воздух — ей нужны ресурсы. Металлы,замерзшие газы, кремний, органика… очень много всего. Поэтому люди летают ксоседним звездам, добывают все это на астероидах, на планетах земного типа…понятно, что газовые гиганты нам по большому счету бесполезны. Привозят, сдаютв распределительный центр и получают на свой счет то или иное количествокредитов.

— А те, кто не летает?

— Это уже зависит от того, что вы можете делать. Сразуговорю — нужны инженеры, техники и программисты. Мы пытаемся разобраться вмеханизмах платформы. Понять, как и кем она построена, как работает, улучшитьнаши космические корабли. Кое-что получается. Нужны рабочие, очень сильнонужны. Самые банальные профессии — слесари, столяры, токари… лишь бы умелиработать руками. Нужны врачи, их мало. Опытный повар не помешает. Опять жегениальный певец или музыкант, наверное, пригодится. Людям не хватаетразвлечений, понимаете? Человек несколько недель или месяцев проводит вкосмосе, тяжело трудится, рискует жизнью. Потом возвращается на платформу,получает деньги и хочет отдохнуть.

— Культурно отдохнуть… — Я попытался скрыть растерянность заиронией.

— Конечно. Какой-нибудь фокусник или жонглер будетзарабатывать не меньше удачливого пилота. Эх, ну почему циркачи не любяткомпьютерные игры!

Я развел руками. Спросил:

— А если я начну выпускать газету?

— Печатный станок с собой захватили? Или сумеете построить?

— Ну у вас же есть инженеры…

— Есть. Их труд очень дорог. Они ковыряются в железкахнепонятного происхождения, пытаются понять, для чего предназначены те или иныемикросхемы и агрегаты. Иногда в процессе этого изучения они гибнут иликалечатся. У вас есть тысяч десять кредитов, чтобы оплатить месячный труд хотябы одного инженера? А ведь он за это время может сложить из кучи непонятныхдеталей новую пушку, которую ждут пятнадцать тысяч пилотов! И каждый заплатитхотя бы по десятке…