— Вы что, тут еще и воюете?

— Валентин, я же вам объясняю — здесь самые обычные люди.Добрые и злые, простые и хитрые, щедрые и жадные. Вот представьте, вы месяцработали, ковыряли диггером астероид… диггер — это специальный модуль корабля,который перерабатывает горные породы. И вы нарыли чего-то ценного. Несколькотонн урана, чистый вольфрам… да не важно. Летите обратно к платформе. Анавстречу вам ленивый, жадный и злой пилот, которому хочется заработать быстрои без труда. Он разносит ваш корабль на кусочки, забирает груз и возвращается.Ясно? А вы болтаетесь в жилом модуле, посылаете сигналы SOS и надеетесь на то,что вас услышит кто-нибудь добрый и великодушный. Конечно, у нас существуетПатруль — группа добровольцев, которая следит за порядком и приводит в чувствосамых агрессивных. Но за всем они уследить не могут… как и милиция на Земле.

— Так какой у меня выбор?

— А никакой. — Инна улыбнулась, вполне по-доброму, но голосее остался серьезным. — Вот твое удостоверение личности, кошелек и мобильный водном флаконе… Ну и часы, конечно же…

Она достала из одного из многочисленных кармановзапакованные в пластик часы, такие же как у нее самой. Разорвала пакет, что-тонажала на экранчике, удовлетворенно кивнула.

— Вот. Левая кнопка — управление твоими деньгами. Нажимаяее, ты подтверждаешь снятие денег или принимаешь их на свой счет. Надень!

Я молча надел «часы» на правую руку, снимать с левой свойдешевый «Swatch» не хотелось. Металлический браслет был неразъемным, ноупругим, я просунул в него руку — и «часы» плотно легли на запястье.

— Мы называем эту штуку «комм», от слова «коммуникатор».Кстати, он настроится на тебя. Управлять им сможешь только ты сам… Итак, яперевожу тебе стартовые деньги — полторы тысячи кредитов… Появились зеленыецифры?

— Появились, — сказал я, глядя на экран. — Кстати, а цифры…

— Раньше была полоска индикатора. Но это очень неудобно.Полгода назад наши программисты сумели перенастроить коммы… Чего ждешь, нажмилевую кнопку.

Я нажал. Цифры мигнули и погасли.

— Если цвет красный — значит, с тебя запрашивают деньги зачто-то. Платить не торопись, разберись, кто просит и за что. Новичков обижатьне принято, но отморозки всегда найдутся. Идем дальше. Центральная кнопка — этопятипозиционный джойстик, им можно управлять всем коммом. Но в первую очередь —телефоном. Связь действует только в пределах платформы, разумеется. На другихпланетах, если там нормальное поселение и установлен ретранслятор, будетместная связь.

Браслет завибрировал и тонко загудел. На экране высветиласьцифра 1 и мигающий значок в виде динамика.

— Полифонии нет, извини, игрушек и фотоаппаратов тоже. —Инна усмехнулась. — Прими звонок. Да просто нажми джойстик!

Я нажал.

— Приветствую на Плюшке, новичок, — отчетливо послышалось изчасов. Мне показалось, что экран слегка вибрирует, ретранслируя мужской голос.— Мы тебе рады, ляля-ля и тому подобное. Инна далеко?

— Нет, рядом.

— Все тебе объяснила?

— Как сказать…

Невидимый собеседник хихикнул.

— Разберешься. Значит, так — мой номер первый. Это ничего незначит, просто диспетчерская, экстренная помощь, ну и советы тебе будем даватьна первых порах. Кто тебе будет отвечать — не важно, кто-то из более или менееопытных. Захочешь связаться — вызовешь номер один. По пустякам лучше не дергай,а то обидимся. Все, бывай. Инночка, целую нежно!

Экран погас, на нем проступили неяркие цифры — время.

— А говорили — даже флиртовать нельзя, — заметил я.

— Нам можно, мы тут старожилы, — ответила Инна. — Ну итретья кнопка — идентификатор. Нажимаешь ее, чтобы открыть двери, подтвердитьсвою личность и все такое прочее. Учти, что твой статус на платформе низкий,далеко не везде ты можешь пройти без сопровождения. В некоторые места для тебявход платный, сам решай, идти или нет… Нажми.

Я нажал. И сказал:

— Теперь тут появились цифры… четыре два три один шесть.

— Это твой номер, — сообщила Инна. — Сорок две тысячи тристашестнадцатый.

— Ты же говорила — пятнадцать тысяч человек… — сказал я.

— На станции около тысячи, в космосе еще пятнадцать. Это те,кто жив. А вообще-то ты в сорок третьей тысяче попавших сюда людей.

— Оптимистично, — глядя ей в глаза, произнес я.

Инна усмехнулась.

— Ты не горюй. Больше всего потерь было в первый год, понеопытности. Сейчас… ну, я бы оценила твои шансы выжить в течение года какпятьдесят на пятьдесят. Видишь — тебя встретили, все объяснили, дали денег напервое время… Сейчас я еще посмотрю, кто из пилотов на Плюшке, и подберу тебеинструктора.

— Если можно, хорошего.

— Это уж как звезды лягут.

Кофе меня чуть взбодрил. Я посмотрел на свои часы — есливерить им, то было шесть утра. Впрочем, и коммуникатор показывал пять минутседьмого. Ну, логично. Первые люди сюда попали из Москвы, вот и временипридерживались своего.

Я с тоской понял, что уже не пытаюсь убедить себя врозыгрыше, галлюцинации или внезапном умопомрачении.

— Ты ногами-то быстрее перебирать можешь? — спросила Лена.

Инструктор мне достался женского пола. Если верить словамИнны про дефицит женского населения на платформе, то мне повезло.

Но Лена будто задалась целью доказать мне, что везение —понятие весьма относительное. На первый взгляд симпатичная женщина, да и второйвзгляд ничего не меняет. Моя ровесница, может, чуть постарше. Не гений чистойкрасоты, но и вовсе не уродина, определенный шарм в ней был. Может, толькофигура излишне спортивная: не стройная, а именно накачанная, как у девушек,профессионально занимающихся плаванием — плечи широкие, руки очень крепкие.Очень короткая стрижка и такой же мешковатый комбинезон, как у Инны… ну вот ивсе недостатки.

Зато вела она себя так, будто я был нелюбимым провинциальнымродственником, внезапно нагрянувшим в ее крошечную столичную квартирку исообщившим, что намерен провести тут весь отпуск.

— Я всю ночь не спал, — сказал я. — Знаешь, после такогошока…

— Какого еще шока? — спросила Лена, не оборачиваясь.

Мы шли длинным, плавно изгибающимся коридором. Видимо, поокружности платформы — с одной стороны временами попадались иллюминаторы. Яимел возможность вдоволь налюбоваться звездной темнотой.