— Чего ты разозлилась? — бубнил он. — На моислова обижаться нечего. Беда с этим Упырем, как о нем заговорим, такобязательно разругаемся. Сажать его надо, вот что хошь со мной делай, а егоместо в тюрьме.

Андрей Петрович с совершенно ошарашенным видом догнал нас ипробормотал испуганно:

— Мы ж поговорить хотели, о ситуации… наметитьмероприятия… вы, как активисты…

— Да разве с ней говорить можно, коли вожжа под хвостпопала, — рассвирепел бывший участковый. — Вон несется, точноугорелая, а у меня колено…

В этот момент я замерла как вкопанная, ибо в голову мнепришла одна идея. Пока я ее обдумывала, Петрович с Андреем смогли меня догнать.Бывший участковый запыхался, физиономия его алела более обыкновенного, а вцелом выглядел он совершенно несчастным, впрочем, вид нынешнего оптимизма тожене внушал.

— Ну, чего ты? — отдышавшись, спросил Петрович.

— Я вроде утюг забыла выключить, — пробормотала я.

— Так я и поверил. Говори, чего задумала? Покачавголовой, я вздохнула:

— Упырь гаденыш, но не в тюрьму же его сажать. Отец втюрьме сгинул, мать запойная, с пяти лет парень на улице, и, если серьезно,ничего особенно подлого он еще сделать не успел., .

— Ага. Давай подождем, пока он кого-нибудь зарежет…

— Петрович, собрание окончено, у меня дома утюг.

На рысях я устремилась к родному подъезду, слыша, как бывшийучастковый кричит вдогонку:

— Все ты врешь… утюг. Упыря сажать надо… Сажать,слышишь, что говорю?

— Сажать, сажать, заладил, — проворчала я. Мывошли в квартиру, пес отправился в кухню, а я осторожно заглянула в маленькуюкомнату, убедилась, что Сенька все еще спит, после чего присоединилась к Кузе.Тот сидел возле холодильника и пожирал его взглядом. — Сосисок нет, —сообщила я. — Могу сделать тебе бутерброд с маслом.

Кузя, натура неприхотливая, согласился и на бутерброд. Мымалость перекусили в молчании (Кузя к своему питанию относился серьезно и вовремя приема пищи болтовни не терпел).

— Что ж, — сказала я, когда по окончании трапезыубирала со стола, а Кузя довольно облизывался, — Петрович прав: на поверкуоказалось, что я… Ладно, чего я тебе объясняю, ты и так все знаешь. На Упырямои слова не действуют, придется брать на вооружение запрещенный прием. Это мнене по душе, но кровные узы, и все такое… Ты меня слушаешь? — нахмуриласья, заметив, что Кузя вновь уставился на холодильник. — Между прочим, тебехудеть надо… — Эта мысль псу не понравилась, он оторвал взгляд от холодильникаи преданно уставился мне в глаза. — Придется нам малость поработать. Дляначала понаблюдать за Упырем и попробовать прижать его к стенке.

И мы пошли наблюдать за Упырем, то есть отправились все втот же парк и битых два часа просидели в кустах по соседству с беседкой. Упырьс дружками, судя по всему, собирался встретить в парке свое пятидесятилетие, покрайней мере за два часа он никуда не отлучался и даже с лавки поднялся лишьоднажды, чтобы справить нужду тут же возле скамейки, прямо себе под ноги.Просидев два часа, понаблюдав и послушав, о чем говорит Упырь с дружками, япришла к выводу, что жизнь у него до того тоскливая, что тут не толькопосереешь и заостришься ушами, но и вовсе с катушек съедешь. Я представила, чтоон вот так день за днем сидит в этой беседке, пьет пиво, матерится, пытаетсяисполнить песню, в которой знает два куплета, да и те перевирает, а потом идетдомой, где в грязной комнате с давно не мытыми окнами без занавесок нет дажетелевизора, и Упыря мне стало жалко. Но я тут же вспомнила о пострадавшем племянникеи строго-настрого запретила себе отвлекаться на вопросы Упыриного воспитания.Моя задача исключительно проста: прижать этого несовершеннолетнего хулигана кстенке и заставить вернуть фотографию Сенъкиной девушки, а над педагогикойможно поломать голову и позднее. Было уже семь часов вечера, Сенька навернякапроснулся и хочет есть, а у меня ужин не готов… Ладно, он вполне способенподжарить яйца и сделать салат из помидоров… Упырь сидит как приклеенный, вконце концов, и ему пора проголодаться. Точно услышав мои мысли, Серега Клюквинвдруг поднялся и сказал, лениво потягиваясь:

— Пойду пожрать куда-нибудь…

— Сегодня в «Торнадо» ночная дискотека.Заглянем? — спросил парнишка с гитарой. Крупный подросток со свежим шрамомна подбородке сплюнул и сообщил:

— Там теперь охрана…

— Подумаешь.

— Говорю, там охрана. Два амбала, кулаки как гири.Вован вчера сунулся, так они его враз завернули…

— Откуда охрана? — проявил интерес Упырь.

— Почем я знаю?

— Значит, накрылась дискотека, — вздохнулгитарист.

— Это мы еще посмотрим, — процедил Упырь и зашагалв сторону аллеи.

— Где встречаемся? — крикнул вдогонку мордастый.

— Где обычно, — ответил Упырь, не оборачиваясь. Мыс Кузей выбрались из кустов и пристроились за ним на значительном расстоянии.

Впрочем, предосторожность оказалась совершенно излишней.Упырь ни разу не оглянулся. Очень скоро стало ясно, что направляется он вуниверсам, расположенный в трех кварталах от парка. Само собой, мы с Кузей, всееще держась на почтительном расстоянии от объекта, направились туда же. Возлесамых дверей я притормозила, прикидывая, стоит ли входить в магазин или лучшедождаться Упыря здесь. В конце концов мы вошли и уперлись взглядом в красочнооформленное предупреждение на стене: «Вход в магазин с животными строговоспрещен». Кузя загрустил, а я пожала плечами.

— Сиди здесь, — сказал а я. — Упыря ни в коемслучае не выпускай. Если мы сегодня дело завалим, он станет осторожнее ипоймать его с поличным будет нелегко.

Кузя занял позицию возле двери, а я прошла в торговый зал,ненавязчиво оглядываясь. Упыря нигде не было видно. Делая вид, что оченьинтересуюсь соком, я не спеша продвигалась вдоль лотков, продолжая поглядыватьпо сторонам, и наконец заметила Упыря — он был в отделе мясной продукции. Также, как и я, он огляделся и с виртуозностью фокусника, подхватив ветчину вупаковке, сунул ее в карман широких штанов.

— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнула я иторопливо отошла в сторону, чтобы Клюквин, не дай бог, меня не заметил.