залетным

Расступается народ.

Да и есть чему дивиться:

Ворот золотом расшит,

На кудрях сибирский соболь,

На кафтане — аксамит.

А за ним толпою пестрой

Сходят царские стрельцы,

И низовые бурлаки,

И донские удальцы.

«Здравствуй, батюшка родимый! —

Все кричат, и стар и мал. —

Подобру ли поздорову?

Где, кормилец, пропадал?» —

«На царя работал, братцы;

За святую бился Русь…

Вот опосле, время будет —

Здесь делами разберусь;

А теперь гулять приглянул!

Пей, народ, на Стенькин счет!..»

И с ватагою казацкой

Шумно городом идет.

Всех поит, не разбирая,

Государевым вином,

Серебро горстями мечет,

Стелет улицу сукном.

А бабье и девки ловят

От удалых нарасхват —

Бирюзу, цветные бусы,

И парчу, и кановат.

Словно город весь огулом

Стал царевым кабаком:

Только Стенька показался —

Всё по городу вверх дном.

С воеводой вместе ходит;

По кормленому плечу

Бьет рукой да шутки шутит:

«Не ворчи! Озолочу!»

А чего ворчать? Недаром

Воевода с ним в ладу:

Стенька будет посильнее

Воеводы в городу…

За Степаном — только свистни —

Колыхнется весь народ…

А кому охота биться

За царевых воевод?

Стенькина шуба

(«От казацкого веселья»)

От казацкого веселья

Захмелела вся река.

На судах и пьют и пляшут,

Выбивая трепака.

Под ударами подковы

Разудалых плясунов

Рвется, словно холст дешевый,

Ткань узорная ковров.

На парчу золотной ткани

И на бархат шаровар

Льются редкие напитки

Из больших чеканных чар,

Налито рукою хмельной

И зеленое вино,

Алый бархат заливая,

Плещет с ними заодно.

И разносится далеко,

Громыхая и звеня,

По широкому раздолью

Бесшабашная песня.

Воевода от Степана

Не отходит, так и льнет:

На мосту на корабельном

С атаманом вместе пьет.

«На, попробуй воровского! —

Шутку шутит атаман

И из рук своих с заморским

Подает тяжелый жбан. —

Не претит?..» И тут же следом

Шлет поминки и дары:

Бирюзу, жемчуг и ткани,

И турецкие ковры.

Знай похваливай да клянчи —

Мимо рук не проплывет:

Наложил добра в амбары

Воевода семь подвод.

Да один ли воевода!

И приказные дьяки

Насовали по карманам,

Понабили сундуки.

Только всё ему, вишь, мало,

Недоволен, старый пес:

Так бы он, кажись, в амбары

Всё глазами и увез.

Кубок сильно приглянулся…

Весом будет гривны три,

Золотой, в каменьях ценных…

«Подари да подари!» —

«На, прими!..» Каймой цветною

Показалась больно шаль.

«Чай, уступишь, Тимофеич!» —

«На, бери, — не больно жаль!»

Со Степана дорогую

Шубу тянет за рукав…

Видно, соболь показался

Да персидский златоглав.

«Ну, брат, шубой не уважу;

Есть на ней большой завет…

На подарок этот ценный

Моего согласу нет». —

«Эй, отдай! Не ссорься лучше

И на зло меня не нудь:

В силах я цареву милость

Так и этак повернуть…

Вор ведь ты!..» Крепится Стенька…

Привскочил бы он с ковра,

Показал бы воеводе…

Да не Стенькина пора.

«Ты ведь, если разойдешься,

Так намелешь сгоряча…

Пошутил я…» И спускает

Шубу ценную с плеча.

«На, старик, бери да помни,

Что и я порой сердит…

Не наделала бы шуба

Много шуму», — говорит.

Суд

(«Не для торгу едет Стенька»)

Не для торгу едет Стенька

И не шуточки шутить, —

Сбил он всех казаков вольных

Город Астрахань громить:

Выручать соболью шубу

К воеводе он плывет, —

Ночью к стенам подступает,

К утру приступом берет.

Все по городу в тревоге;

Воевода на коне, —

Пушкарей, людей служилых

Расставляет по стене.

Просит он стрельцов царевых,

Городскую просит рать

За святую божью церковь

И за правду постоять…

Тяжело стучат пищали;

Бьют во все колокола,

Трубят… Мгла пороховая

Стены все заволокла…

Вдруг негаданно, нежданно

От Пречистенских ворот —

С тылу — шум несется, крики,

И бросается народ…

«Бей, ребята!..» Самопалов

Раздается трескотня:

Все смешалось, побежало, —

Воевода сбит с коня.

Горожане, побогаче,

Разметались по церквам;

Вдоль по улицам широким —

Звон оружия и гам…

Вот пробит ясак на сдачу —

Пять ударов… Город сдан,

И на площади соборной

Показался атаман.

Шапка на бок у Степана,

Раскраснелося лицо;

Аргамак под атаманом

Выгибается в кольцо.

«Ну, ребята! Где ваш ворог?

Подавай его сюда, —

Мы его теперь рассудим

Прежде страшного суда!»

Воеводу из собора

На ковре к нему несут;

У собора, под раскатом,

Стенька правит скорый суд.

Круг казачий в полном сборе;

Все ругаются, галдят:

«Что с ним, вором, время тратить?

Пусть попробует раскат!»

«Собирайся, — молвит Стенька, —

Близок твой последний час!

Показать тебя народу

Поведу в