– Н-ну? – спросил шеф, проницательнощурясь.

– Банзай! – усмехнулся Самурай, раз в годвспоминавший об атрибутике, которой требовал его псевдоним.

– Отлично, – сдержанно сказал шеф, однакоулыбался он при этом откровенно радостно. – Попробовал бы ты несогласиться, своими руками убил бы, прямо вот в этом кабинете!

– А труп куда девать? – полюбопытствовалСамурай.

В ответ шеф с усмешкой произнес:

– Разложил бы на молекулы!

И в самом деле: хоть в офисе «Нимб ЛТД» непринято было «мочить», все же технология ликвидации останков – на крайнийслучай, в жизни всякое бывает! – была отработана до мелочей. А еслиучесть, что шеф-директор в свое время защищал докторскую по криминалистике, какраз по теме «Уничтожение следов убийства в свете новейших научных достижений», –можно было не сомневаться: обошлось бы без пошлостей вроде закатывания подасфальт или расчлененки.

– А кто же все-таки первый?

– Ну, что за вопрос… – разочарованно протянулшеф-директор. – Если уж второй – супер, то первый должен быть супер-пупер!

– Не понял – это что, комплимент? –глуховатым голосом сказал человек, как раз вошедший в кабинет, и Самурай увиделсвоего «ведущего».

– Конечно, комплимент! Мне ведь дорога жизнь,сами понимаете! – сверкнул голливудской улыбкой шеф-директор, и Самурайзадумался: а успел ли «первый» уловить эту мгновенную заминку, которую допустилшеф? Похоже, ему слегка не по себе…

Да и Самураю тоже, если честно. Ведь перед нимстоял… человек-легенда! С его именем было связано столько громких дел, что вэто даже как-то слабо верилось. И тут у Самурая погасли последние вспышкинедовольства. Работать в связке с таким человеком – это честь. Все равно каккурсанту из летного училища поручкаться с Гагариным, ей-богу! В каждой профессииесть свои корифеи. Рядом с Самураем стоял как раз такой корифей и, чтохарактерно, смотрел на своего более молодого напарника без всякой заносчивости,открыто и дружелюбно.

– Вы знакомы, господа? – спросилшеф-директор, вновь овладевая ситуацией, и двое «творцов истории» подали другдругу руки.

– Македонский.

– Самурай.

– Дети, давайте жить дружно! – усмехнулсяшеф-директор, который изо всех сил пытался выглядеть естественно, но почему-тов компании этих двух великих убийц невольно ощущал себя потенциальной жертвой.

Они переглянулись и улыбнулись одинаковыми,мгновенно погасшими улыбками: так снайпер, сидя в засаде, боится выдать своеприсутствие даже короткой вспышкой сигареты.

Они и в самом деле были чем-то похожи: обаниже среднего роста, юношески худощавые, с жесткими, смуглыми лицами. У обоихбыли очень светлые, какие-то серо-белые глаза с привычным прищуром. Они непросто смотрели – они метали резкие, короткие взгляды… И даже светлые мягкиеволосы, зачесанные со лба, лежали одинаково небрежно. Они были похожи, какбратья!

О да, они станут друзьями, они станутбратьями, а то и ближе… они станут как бы одним существом – до той секунды,пока не прозвучит контрольный выстрел. А потом… Возможно, вместе с последнимиинструкциями кто-то из них получит приказ о ликвидации напарника. Ну что же –такова жизнь!

…А теперь эта женщина вечно себя корить будет.Всю жизнь будет мучиться, почему не подняла тревогу чуть раньше… Почему сразуне додумалась обратиться в службу спасения, ну, в милицию, наконец, а не ксыну? Может быть, тогда… А сама небось все те два часа после ухода мужа вгараж, пока не подняла тревогу, ругала себя за глупую мнительность иотдергивала руку, которая так и тянулась к телефону – позвонить, позвать напомощь… Нет, ну в самом деле: что может человек два часа делать в гараже? Тудаходу десять минут, обратно столько же. Открыть-закрыть, спуститься в подвал,набрать картошки – еще полчаса, и то много. Машины в гараже нет, пустой он,только продукты в подвале. Ну что там делать человеку?!

Она вспоминала, что муж всю ночь беспокойноворочался. Может, сердце прихватило, но решил не тревожить жену? Она вчераподвернула ногу да так ударилась коленкой, что еле до дому дошла, и вечеромникак не могла заснуть от боли. Муж пожалел ее, не сказал ничего, а там, вгараже, в подвальной духоте, сердце и взяло…

Наконец она не выдержала и позвонила сыну. Тотсначала отнекивался: да что ты зря шум поднимаешь, отец вот-вот вернется, а мнене до этого – ко мне ребята зашли пивка попить! Потом сдался и вместе с этимисамыми ребятами пошел в гараж…

Кто-то тронул Дмитрия за плечо. Андрей,неловко прижимая к боку видеокамеру искалеченной правой рукой, левой протягивалему термос:

– Передохни, смена.

Неужели он уже сорок минут машет лопатой? Авсе как будто стоит на том же самом месте. Этот песок со всех сторон так илезет. Зыбун, настоящий зыбун.

Дмитрий выскочил из ямы, передав лопату СерегеМолодцу, который, зачем-то поплевав на верхонки, сразу заработал как бульдозер,шестьдесят взмахов в минуту. Серега – он такой заводной. Одно слово – молодец.

Вышли на воздух. Низкорослый бледный пареньнервно курил в сторонке. Увидев появившихся из гаража спасателей, бросился кним:

– Нашли? Он?..

– Пока нет. Песок, – отозвался Дмитрий,отхлебывая кофе с молоком.

– Песок… – Парень вроде бы еще большепобледнел, похлопал себя по карманам: – Закурить хотите?

– Мы не курим, спасибо, – мягко отозвалсяАндрей.

Парень помрачнел, отвернулся. Обиделся,наверное. А ведь его никто не хотел обидеть. В самом деле – спасатели не курят.Не до курева, знаете ли, когда висишь, к примеру, на страховке вниз головой,еле втиснувшись в щель, будто ящерица какая-нибудь, и, обливаясь потом, натужнохрипя через респиратор, пытаешься по миллиметру разрушить бетонную плиту, подкоторой лежит еще живой человек. Вот именно – еще… Тут надо о нем думать, а нео той затяжке вожделенной, которая бы в тебя жизнь и силы вдохнула. Ни от чегонельзя в такие минуты зависеть, только на себя надежда – и на тех, кто наверху.

А этому парню – Шурка его зовут,кажется? – ему сейчас всякое лыко в строку. Тоже, как и мать, будет этотдень вспоминать всю жизнь и гадать: а что было бы, если бы пришел сюда один,вдобавок – трезвый? Если бы не взял с собой двух этих прилипал, которых послевчерашнего-то бодуна с двух кружек пива развезло, как весеннюю грязь.