Радио пропикало четыре раза. Окруженные облаком Марусиныхдухов, мы вошли в столовую.

Весь коллектив был уже в сборе — все 24 человека, мужчин иженщин поровну. Дамы, инженерши из соседней комнаты, ревностно осмотрели нашинаряды и остались ими недовольны, как не крути, мы, хоть и были менееоплачиваемыми работниками, выглядели шикарнее их. Мужики же зацокали языками ивтянули животы, а у кого их не было, сделали «грудь колесом», приосанились,словом. Вообще-то, сильная половина нашего отдела уступаете в численностислабой, (так, начальник, два электроника и два программиста) но на юбилей былиприглашены еще несколько, из старого состава. Придумали это дамы из соседнейкомнаты, дабы было «каждой твари по паре».

С 15-ти минутным опозданием мы начали.

… Вечеринка была в самом разгаре, когда мне приспичило вуборную. Уже отзвучали торжественные речи, отгремели бодрые тосты, исчезли состола почти все закуски, и даже первый пьяный уже успел уснуть за столом. Такчто можно было смело отлучиться, не боясь пропустить что-либо интересное.

Было где-то около 7.

Я осторожно отлепила от себя нашего молодого программистаСереженьку, бережно опустила его на стульчик. Идти одной не хотелось, поэтому яоглядела помещение, в надежде найти попутчика. Никто подходящий на глаза непопался — мои приятельницы были заняты: Маруся преданно заглядывала в глазаначальнику, Княжна курила в коридоре, Марины ели, Эмма Петровна беседовала содним из бывших работников. Остальные 6 женщин плясали, а мужчин я в расчет небрала.

И я отправилась одна.

По коридору шла быстро, провожаемая задорным голосомЛеонтьева, который хочет ИМЕТЬ и невесту и друга. В нашу эру повальной«голубизны» получается как-то двусмысленно. Ну да ладно!

Туалет встретил меня приятной чистотой и запахом освежителя.Кафельный пол блестел, он был еще влажным, видно, его только помыли. Я открыладверь средней кабины (именно средней, потому что наш маньяк обычно ее иоблюбовывал, так как из нее можно было подглядывать сразу в двух направлениях).Ожидаемого злодея не обнаружила, только сверкающий унитаз и пустое ведерко. Навсякий случай решила осмотреть оставшиеся кабинки.

В первой тоже было пусто. Зато в последней… Когда я рывкомраспахнула дверь и увидела то, что увидела, мне показалось, что либо я сошла сума, либо окружающий меня мир слетел с катушек.

Дежа вю! Я это уже видела!

На кафельном полу, скрючившись, лежала женщина. Тучная,одетая в неопрятный синий халат, из-под которого выбивалась шелковаякомбинация. У ее поджатых колен алело густое кровяное пятно. Кровь была и настенах, и на ободке унитаза, и на двери…

Я тихо осела и жалостно прошептала: «Помогите».

Музыка стихла, стих и шум голосов, и вой сирен. Даже мотормилицейской «пятерки» работал как-то глухо. Я сидела на заднем сиденье машины,ничего не соображая. За рулем был незнакомый мне мужчина в форме, рядом со мнойГеркулесов.

— Поехали? — обернулся к нам водитель. Геркулесоввысунулся в форточку и вопросительно посмотрел на полного усатого мужика,кажется, старшего следователя. Тот махнул рукой и буркнул:

— Ладно, проводи, а то в обморок еще чего доброгобрякнется. Но потом сразу в отделение.

Геркулесов кивнул с таким видом, будто ему доверилисопровождать Папу Римского и скомандовал «Трогай!»

— Прямо, вдоль трамвайной линии, — сказала я,стряхнув с себя оцепенение. — Пьяный дом, вторая арка.

— Все в порядке? — участливо осведомилсяКо-о-о-ленька. Я зло зыркнула на него. Какой порядок! Если так пойдет, то винституте к концу месяца уборщиц не останется.

— Я имею в виду… Вы себя нормально…

— Нормально. — Я решительно повернулась к немувсем корпусом. — Вы его найдете?

— Ищем.

— Плохо ищите.

— Никаких улик, — развел руками Геркулесов.

— Даже отпечатков?

— Вот их как раз полно. Посчитайте, сколько женщин задень захаживают в уборную.

— Орудие убийства?

— Длинный острый предмет, предположительно нож, —затараторил он, потом замешкался, — не найден.

— Как не найден? А пластмассовая рукоятка, торчащая изживота тети Симы? Я сама лично видела, она была такая серенькая…

— Две рукоятки, — поправил меня Коленька. —Гражданку Савину убили секатором, которым она кусты подрезала. Она, видимо,пришла на помойку, чтобы ветки выбросить, поставила ведро, отложила секатор ирукавицы, тут-то ее убийца и настиг.

— Ясно, — уныло протянула я. — Значит, чемзарезали вторую женщину не известно?

— Длинным острым предметом, — как попугай повторилГеркулесов.

— Свидетели есть?

— Никаких. Разве что, вы.

— Мотивы?

— Отсутствуют.

— Связующие звенья между жертвами?

— Женщин объединяла только род деятельности.

— Что же получается? В нашем НИИ завелсяуборщицененавистник?

— Скорее всего, профессия здесь не причем. Я думаю…—тут он запнулся, решая, видно, посвящать ли меня в свои размышления илинет. — Ну да ладно, слушайте. — Тут он вновь умолк, потом, вороватопокосясь на водителя, зашептал, причем так тихо, что я еле-елерасслышала. — Первое убийство было совершено между 8 и 9-ю утра, этоустановлено экспертизой, сегодняшнее, как я могу судить, где-то около 6 вечера.А так как…

— … рабочий день у нас с 8 до 5, то укокошить он можетлибо уборщицу, либо диспетчера, либо «вахрушку».

— Не совсем так. Я бы сказал, удобнее «укокошить»именно уборщицу.

— Удобнее?

— А вы вот сами подумайте, — с огромнымэнтузиазмом принялся объяснять Геркулесов. — Рабочий день начинается в 8,но как я пронаблюдал, работники института к месту службы подгребают только к8-20.

— Это в лучшем случае. Обычно же в половине девятого.

— Вот видите! — почему-то обрадовался он. — Апотом пьют чай минут 40. И не отнекивайтесь. Я наблюдал. Специально ходил поНИИ с секундомером. Ни одной живой души до 9 часов в коридорах не появилось.

— Так уж и не одной? — усомнилась я.

— Лишь единожды из подсобки вышла женщина с большимбумажным пакетом и проследовала во двор.

— Уборщица?

— Уборщица, — довольно подтвердил Геркулесов,потом опомнился и продолжил уже более серьезно. — Так что убийца могпреспокойненько выйти из кабинета, никем не замеченный выйти во двор ипритаиться за мусорным бачком, подстерегая жертву. — Тут он проследил замоим лицом и, увидев в нем немой вопрос, кивнул. — Знаю, о чем выподумали. Я тоже сначала недоумевал, почему он был так уверен, что их никто незастанет. А потом, порасспросив коллег убитой, понял. Оказывается, тетя Симавсегда последней заканчивала уборку — она была медлительной, к тому же с больныминогами. Выходит, что убийца давно следил за женщинами, и вычислил, кого удобнеебудет сделать своей жертвой.