Дальше — программист Сереженька. Юный паренек, еще студент.Хрупкий, медлительный. Этот не мог не только потому, что ни за что не справилсябы с жилистыми уборщицами, но и потому, что в тот вечер был смертельно пьян.Помню я, как он оседал после каждой стопки и клонил свою буйную головушку наплечи сидящих рядом с ним дам.

Не мог!

Или он претворялся? А сам был трезв и полон злых умыслов.Что же до его силы, то мало ли какие потенциалы скрывает его тщедушное тело.

Следующего кандидата я никак не могла рассматривать отдельноот его напарника и последнего из «черного» списка — господина Санина СанСаныча. Итак, два электроника Санин и Манин были неразлучны и похожи друг надруга, больше чем две капли воды, ибо были внешне совершенно разными, но приэтом все их путали. Манин Петя был помоложе, имел редеющую соломенную шевелюру,усы, как у Ватсона, и стройную фигуру. Санин же напротив был толст, очень малростом и черняв. Однако, что-то неуловимое делало их похожими (как нечто делаетнепохожими идентичных с первого взгляда близнецов). То ли мимика, то липоходка, то ли привычка смотреть не прямо в глаза, а как-то в сторону. Словом,я не знаю, как вам объяснить, вы просто мне поверьте.

Сначала пара Санин-Манин показалась мне совершеннобесперспективной. Я просто не могла представить, что один из них, бросивдругого, помчится мочить невинных уборщиц, при этом так увлечется этимзанятием, что забудет о своем близнеце по крайней мере на 15 минут. Не можеттакого быть! Санин и Манин даже в туалет ходили вместе, не то что на такоеважное мероприятие, как убийство. А если верить следователю, убийца действует водиночку.

Значит, не они. Или они? Один убивал, другой «на шухере»стоял. По этому никто и не застукал убийцу за его тошнотворным занятием.

Вот и выходит, что все пятеро очень даже могли… И дажевыходит, что в нашем отделе одни подозрительные личности работают. А ещевыходит, что у меня больное воображение, и что Шерлок Холмс может спатьспокойно — я ни за что не смогу составить ему конкуренцию.

Вот на такой далеко не оптимистической ноте я и закончила своидедуктивные изыскания. После чего обратила взор на приятельниц.

— Как настроение? — бодро молвила я.

— Норма-а-ально, — протянули они без всякогоэнтузиазма.

Я замолкла, не зная, что еще сказать. Пока подбирала нетакой банальный, как предыдущий, вопрос, тишину нарушила Маринка.

— Смотрите, — вяло, совсем ни как обычно,проговорила она и ткнула пальчиком в мутное окно.

Так же нехотя мы проследили за движением ее перста.

— Чего там?

— Три незнакомых мужчинки.

Встрепенулась только Маруся, да и та скорее по привычкерефлексировать на все слова с корнем «муж».

— И куда они?

— К крыльцу идут, что-то с собой тащат. Большое.

— Труп? — хмыкнула Княжна, проявив несвойственныйей черный юмор.

К окошку подошла Марья, пронаблюдала, как незнакомцы вошли вздании института, и выдала:

— Это шабашники. Ремонт у нас на втором этаже делают.

— А, — разочарованно протянули мы. Теперь все, чтоне связанно с преступлениями, нас мало интересовало.

Хотя, как я успела заметить, двое из троицы вниманиязаслуживали. Один был брюнетом — как я люблю, правда, несколько полноватым —что я не люблю. Второй же был еще лучше: имел прекрасную фигуру и веселенькуюмелированную стрижку. Эх, в другие, более спокойные, времена мы бы с Марусей,тесня друг друга, вывалились за дверь и, перепрыгивая через две ступеньки,понеслись бы на второй этаж. Там по нюху и Марусиному наитию отыскали быпомещение, в котором парни шабашат, а, найдя, жеманясь и хихикая, пригласили быих испить чаю. Вот такие мы вертихвостки!

Но только не теперь. Теперь мы серьезные, почти угрюмые, ина мужчин, даже таких молодых-пригожих, не делаем стойку. Просто удивительно.

— Просто удивительно, — прочитала мои мысли ЭммаПетровна. — Что это вы дамы таких гарных хлопцев проигнорировали?

— Не до этого сейчас, Эмма Петровна, — суровоответила Маруся. — Не до баловства.

— Тебе бы вообще, дорогуша, баловаться пора прекратить.Не девочка ведь, 35 скоро стукнет, а все туда же, глазки бы парням строить.

— 35 не 50, можно и построить, — с ударением наслове «пятьдесят» протянула Маруся. Типа, нам до вашего полтинника еще жить ижить, не одному успеем голову вскружить.

— И тебе 50 будет, не волнуйся. А от привычек своихпрофурсеточных пора избавляться уже сейчас.

— Вы тут матом не ругайтесь, Эмма Петровна, — обиделасьна незнакомое слово Маруся. — И не вам советы давать, вы в мужчинах ничегоне смыслите…

— Это почему же? — возмутилась бывшаяучительница. — Только потому, что я не была замужем?

— Конечно, — с чувством превосходства ответилаМаруся.

— Е-рун-да! Вот Лелька тоже не была, а вы с открытымиртами об ее любовных приключениях слушаете, да еще советов спрашиваете.

Ну вот. И до меня добрались! Я вжала голову в плечи ипопыталась не дышать — авось, пронесет. Но, не пронесло.

— Лель, — возопила Маруся. — Ну, хоть тыскажи ей, что ваше поколение, от ихнего отличается, как, как, как… «Мурзилка»от «Плейбоя»!

— Брейк, господа, — я сделала попытку утихомиритьспорщиц, но не тут-то было.

— Вам Эмма Петровна полагалось замуж девственницамивыходить.

— Прекрати, Маруся, — предостереглапредставительница поколения «Мурзилки». — Я пошлости не потерплю.

— Да вы даже от слова «секс» краснеете.

— Хватит! — прокричала Эмма Петровна, заливаяськраской.

— Секс, секс, секс!

— А ну прекратите! — прикрикнула я.

Все остальные с радостным любопытством молчали и ждалипродолжения. Княжна даже шею вытянула, чтобы ничего не пропустить — как-никактаких стычек в нашей комнате еще не было.

— И «Камасутру», поди, не читали?

— Зато я читала Пастернака и Ахматову.

— А что такое презерватив вы знаете?

— Знаю.

— А видели?

— Видела.

— Может, и покупали даже?

— Да как ты…

— Замолчите! Обе! — гаркнула я.

Маруся закрыла рот, Эмма Петровна наоборот открыла, чтобыглотнуть воздуха. Остальные застыли в немом ожидании.

— А ты чего раскричалась? Командир нашлась, — злозыркнула на меня Маруся, но, судя по всему, она уже поуспокоилась и началаприходить в себя. — Мы просто спорим. Да, Эмма Петровна?