— Ну а сегодня? — после долгих умозаключений,завершившихся полным согласием с Геркулесовым, спросила я. — Убить он могкого угодно, меня, например, или Княжну…

— Кого?

— Вообще-то она не совсем княжна, скорее английскаякоролева…

— Кто-кто? — Геркулесов уставился на меня с такимиспугом, будто я только что на его глазах сошла с ума.

— Да не важно!

— Нет? — он еще минуты две недоверчиво на менякосился, потом, видно, мой осмысленный взгляд его успокоил, и он продолжилразговор. — Вас могли бы очень скоро хватиться — это раз, два — пьяныеженщины обычно ходят в уборную парами, к тому же они непредсказуемы, а значит,более опасны, к тому же…

— А почему они не кричали? — не очень вежливопрервала стройную цепь его размышлений нетерпеливая собеседница, то естья. — Ну, тетя Сима, понятно, кричи, не кричи, все равно ни до кого недокричишься, слишком далеко от помойки до корпуса, но сегодняшняя жертва?

— Если бы она и закричала, то и ее никто бы не услышал.Туалет находится на 3 этаже, а там в это время ни души, что до вахтера идиспетчера, то они были оглушены вашей музыкой.

— Вы сказали «если бы», это не спроста?

— Ага, — он был польщен тем, что я вслушиваюсь вкаждое его слово. Мальчишка! — Я уверен, что жертва не кричала. Как я могсудить по ранам и положению тела, убийца подошел к женщине открыто, не таясь.Она обернулась, я бы даже сказал, повернулась всем корпусом, и он нанес ейточный удар в живот.

— Получается, она его знала и не боялась?

— Выходит, что так, — согласился он идобавил. — Что не удивительно, ведь убийца институтский, а вы друг другазнаете в лицо. Знаете?

Я не ответила, посчитав вопрос риторическим.

— Ну, хорошо, крика ее он не боялся. Но почему он неопасался, что его застукают. Знал же, что на 1-ом этаже пьянствуют, а значит,кому-то может приспичить в туалет.

И тут он так хитро на меня посмотрел.

— Вы чего щуритесь? — разозлилась я.

— Вы почему на 3-ий этаж пошли?

— А мне что надо было прямо не вставая со стулаоправляться?

— Почему на 3-ий, а не на 2-ой? — он все ещещурился, но уже не так издевательски.

— Не знаю, — все еще не понимая, к чему он клонит,протянула я.

— Туалет на 3-ем этаже запирают в 16-45, как и всекабинеты в вашем НИИ. Мне, правда, не ясно, зачем…

— Чтоб кошки не ходили и не гадили. У нас там кафельфинский.

— Ну вот! — обрадовался он. — В 5-30 уборщицазабирает у диспетчера ключ от туалета и идет в нем порядок наводить. Так что, нашИкс знал, что кроме него и его жертвы на этаже никто не появится.

— А как же я?

— А вы, — он немного замялся, — вы меня,конечно, извините, сплошное недоразумение. Вы совершаете нелогичные поступки,один ваш поход на помойку чего стоит. А он очень педантичен, расчетлив. Он всепродумал с точки зрения здравого смысла. У него даже в мыслях не было, чтокакая-то дама по ошибке поднимется на 3-ий вместо 2-ого. Я даже думаю, что высоздали ему кое-какие проблемы.

— Да? — удивилась я. Это он, по-моему, мне проблемысоздает, а не я ему.

— Вы обнаружили жертву гораздо раньше, чем ему хотелосьбы.

— А вы откуда знаете, как бы ему хотелось?

— Ну, подумайте сами, — он придвинулсяближе. — Вы бы как хотели: чтобы убитую вами женщину обнаружили сразу иличерез 12 часов?

— Я бы хотела, что бы ее вообще не обнаружили, поэтомуя бы ее закопала, а пока бы вы ее искали, я бы уже на Канары смоталась. И убилабы я не беззвесную уборщицу, а миллионершу какую-нибудь, и сначала я бы ееограбила! А уж потом…

— Ну хватит, хватит, — примирительно предложилГеркулесов.

— А вот будет знать, как меня с маньякомсравнивать! — все больше горячилась я. — А то разболтался! Егопослушать, так я недоразумение, а какой-то психопат образец здравого смысла!Так вот знайте, не логично убивать несчастных уборщиц! Потому что смысла в этомникакого нет! — выкрикнула я фальцетом и устало замерла.

Геркулесов ласково погладил меня по рукаву, погладить поруке у него смелости не хватило. Я была ему благодарна за то, что он ни скольконе обиделся и, кажется, даже понял, что эта недолгая вспышка темперамента — непризнак дурного нрава, а следствие пережитого стресса.

Я пришла в себя, высвободила свой рукав из его пальцев, иуже спокойно спросила:

— Значит, вы думаете, что в нашем НИИ орудует маньяк?

— Да, — горячо согласился он. Потом, опять понизивголос до шуршания автомобильных шин, добавил. — Вообще-то так считаютолько я. Наш пахан… ну тот, которого вы сегодня видели, старший следовательРусов, он так не думает.

— А что он думает? Что двум уборщицам некий канадскиймиллионер оставил наследство, и их родственники, сговорившись, решили ихпорешить? — насмешливо осведомилась я. Мне теория Геркулесова показаласьболее чем перспективной. Кто же еще может резать уборщиц, если не серийныйубийца-психопат.

— А думает он… — Начал, было петь, Коленька, да вовремяодумался. — О чем он думает, я вам сказать не могу. Сами понимаете, тайнаследствия.

— Ладно, не говорите. Но знайте — я согласна с вамицеликом и полностью, — проникновенно заверила я Геркулесова и продолжилавыуживать у него сведения. — А, скажите, — я немного замялась, боясьсмутить его, — жертвы были изнасилованы?

— Нет.

— Ни до, ни после?

— Вообще нет следов проникновения.

— Странно.

— И не говорите, — воскликнул он. — Ну иманьяки пошли!

— Импотенты, — фыркнула я, потом, еще чуть-чутьподумав, спросила. — Думаете это тот, кто подглядывает за нами в туалете?

— Я этого не исключаю.

— А я всегда считала вуайеристов безобидными.

— Вполне возможно, тот человек таился в кабинках не длятого, чтобы получить удовольствие при созерцании ваших… М… Прелестей. Может, онподкарауливал жертву. А когда понял, что днем ни на кого напасть не удастся,решил проделать это в нерабочее время.

И вдруг меня осенило:

— Так мы можем спокойно его вычислить! Это кто-то изнашего отдела, ведь в институте, кроме нас, никого не было.

— В круг подозреваемых входят 26 человек.

— 26? — удивилась я.

— Вас 24, вахтерша и диспетчер.

— А не желаете сократить круг до 5?

— Почему до 5?

— Женщин надо исключить, это мужик, я чувствую.