Олег вошел в спальню около полуночи и против обыкновениязажег верхний свет. Я отложила детектив и спросила:

– Он и правда твой отец?

– Увы, да, – раздраженно ответил муж, – сей субъект и впрямьпосодействовал моему появлению на свет. Честно скажу, этот факт не слишком менярадует.

– Но почему ты Михайлович и по фамилии Куприн?

Олег плюхнулся на кровать, с наслаждением потянулся и сказал:

– Вилка, ведь я никогда не рассказывал тебе о моей семье.

Я кивнула.

– Так вот, теперь наберись терпения и послушай чуток.

Мать Олега, Нина Андреевна, разошлась с Акимом Николаевичем,когда сыну едва стукнуло тринадцать. Вернее, сыновей в семье было двое: Олег иФилипп. Второй был на пять лет младше брата и на момент разрыва междуродителями едва успел отпраздновать восьмой год рождения. Когда отцу с матерьюпришла в голову идея разъехаться, Олег вздохнул с облегчением. Жить с АкимомНиколаевичем было невозможно.

Папенька работал в школе, преподавал русский язык илитературу. Профессия наложила неизгладимый отпечаток на его характер. Самаячастая фраза, вылетавшая изо рта Акима, звучала так: «Слушать меня, только язнаю, как правильно поступать».

Спорить с отцом в доме даже не пытались. По каждому вопросуон имел определенное мнение, железобетонное и непоколебимое. Спать следуетложиться в девять вечера, читать в кровати нельзя, лирика Пушкина – вершинарусской поэзии, детей нужно воспитывать в строгости, иметь много денег стыдно…Причем постулаты произносились четким «учительским» тоном и сопровождалисьподнятием вверх указательного пальца.

– Ты хорошо меня понял? – вопрошал Аким. – Теперь повтори!

Отец никогда не прислушивался к чужому мнению, считая себяабсолютным авторитетом во всем. Лет в девять Олег понял, что папенька простозлобный неудачник, прикрывающий свою неспособность заработать деньги ложнойпринципиальностью. Больше ста сорока рублей Аким отродясь не получал. Многиепедагоги пополняют семейную кассу, занимаясь репетиторством, но к Рыкову никтоне хотел идти, слишком уж занудлив и противен был мужик. Семья жила, одевалась,питалась, ездила отдыхать на деньги матери.

Нина Андреевна крутилась, как белка в колесе. Она работалапарикмахером, имела обширную клиентуру, не гнушалась бегать по домам… У Олегасердце сжималось от жалости, когда мамочка вваливалась домой, потная изапыхавшаяся, около одиннадцати вечера. Отец, оказывавшийся дома не позжечетырех, даже не выходил в коридор, чтобы встретить жену. Правда, он сам ходилза продуктами, считая, что супруга не умеет тратить деньги.

Дверь в самую большую комнату в их квартире была плотнозакрыта. Сколько Олег себя помнил, папенька всем говорил, что пишеткандидатскую диссертацию о Пушкине. Именно поэтому Акиму и создали все условия.Жена и два сына ютились в крохотной комнатенке, «диссертант» один занималдвадцать пять метров.

В двенадцать лет Олег сообразил, что отец врет. Никакогонаучного труда нет и не будет. Наверное, одновременно со старшим сыном это жепоняла мать… Через год Нина Андреевна подала на развод.

Аким, смекнувший, что он может лишиться дармовой прислуги ижить ему придется на свой скромный оклад, попытался, как мог, помешать разрыву.Но Нина Андреевна натерпелась под завязку от мужа-»ученого» и довела начатоедело до конца. Ее не остановило даже то, что судья, смущенная велеречивостьюАкима, присудила ему младшего ребенка. Собственно говоря, Филипп был совершенноне нужен отцу. Рыков думал, что угроза остаться без одного из сыновей отрезвитжену и вернет ее в лоно семьи, но Нина Андреевна закусила удила и сказаласудье:

– Вот и хорошо. Двоих парней мне не поднять, пусть ужФилиппа Аким Николаевич до ума доводит.

Женщина разменяла квартиру. Бывшему муженьку досталасьотдельная однокомнатная жилплощадь, а Нине Андреевне комната в коммуналке, накоторую ее сначала не согласились прописать с разнополым ребенком, но в концеконцов недоразумение уладилось, паспортистки тоже хотят иметь красивую стрижку.Одним словом, свое четырнадцатилетие Олежек впервые встречал за праздничнымстолом в компании одноклассников. До сих пор в их семье ничего такого неотмечали.

– Деньги не следует тратить впустую, – вещал Аким.

О брате Олег не жалел, впрочем, Нина Андреевна тоже неслишком переживала отсутствие Филиппа. Ей наконец открылся мир. Она сталаходить в театр, кино, покупать себе новую одежду, косметику… И через какое-товремя Олег с удивлением понял: мамочка-то молодая, красивая женщина… Потомсудьба и вовсе повернула к ним лицо, сияющее улыбкой. В их коммунальнойквартире было еще двое соседей: тихая пенсионерка Степанида Власьевна испокойный мужик Михаил Куприн. Через год сыграли свадьбу.

Миша работал на обувной фабрике, попросту говоря, былсапожником, хотя в трудовой книжке его профессия называлась хитро:оператор-моторист второго класса. Но как ни назови, а суть одна: Куприн шилдамские туфли, кондовые и жуткие, как вся обувка, производившаяся в СоветскойРоссии. О Пушкине мужчина имел слабое представление и диссертацию писать точноне собирался. Но только при нем Олег понял, что такое настоящий отец. Походы нарыбалку, игра в футбол, воскресный день, проведенный под автомобилем… У Миши имелсястаренький «Москвич», требующий постоянного внимания. А еще у Куприна оказалисьзолотые руки, и он с упоением мастерил мебель, терпеливо объясняя Олегу, какправильно держать рубанок. Жену Миша обожал, мальчишку искренне считал своимсыном.

В шестнадцать лет, получая паспорт, Олег сменил фамилию наКуприн, а отчество на Михайлович. Вообще-то делать подобное было не совсемзаконно, но начальник паспортного стола давно искал непьющего человека, которыйбы сделал ремонт в его квартире. Миша за десять дней превратил «двушку» впасхальное яичко, взял за труды… тридцать рублей. Благодарный милиционер выдалОлегу паспорт!

– И ты больше не встречал Акима? – спросила я.

– Нет, – покачал головой Олег. – Никогда, честно говоря, ядумал, папенька давно покойник.

– Откуда же он взялся?

Муж вздохнул:

– До 1990 года он жил в Москве, в той квартире, что получилпри разводе, вместе с Филей. Жениться он не собирался.

Но потом в Москве начался чуть ли не голод. Длинные очередизмеились за всем: от молока до гвоздей. Цены росли, зарплата стояла на месте…Аким перепугался и с дури женился на Анфисе, сельской жительнице,обладательнице дома и участка в двадцать соток.

– Так он теперь где живет?